Страх, ужас и боль: почему Украине нужно "держаться подальше" от России

Вместе с тем, Украине нужно во что бы то ни стало сохранить свою независимость. Ибо в противном случае мы все станем свидетелями наступления «темных времен».

Сюжет главного российского телеканала, в котором высмеиваются украинская национальная идея, украинская политическая элита и украинский язык, поверг в шок всех смотревших его украинцев. Как уроженцев Донбасса, так и выходцев из Львова и Ивано-Франковска. Неполные десять минут, которые он длится, наполнены шовинизмом, враньем, насмешкой и высокомерием. Смотрите, мол, как «на Украине» депутаты друг другу лица непонятно за что разбивают, да националисты ради политических выгод ОМОН под украинским домом слезоточивым газом травят. Даже Кличко для ханжеских пропагандистов, обслуживающих Кремль, стал предметом насмешки: он якобы отбивал бутылку и повредил руку.

Украина в этом ролике представлена страной, в которой не работает политическая система, и любой, даже незначительный с российской точки зрения, вопрос, превращается в фарс. А за кадром очевидный посыл: зато у нас, в России, порядок.

Путин сам себя назначил президентом, все законы принимаются без всякого обсуждения (парламент-то, если кто забыл, «не место для дискуссий»), оппозиция - без денег и надежд (и то, и другое в ходе обысков без всякого ордера забрали «опера»), а власть может вообще не заморачиваться по поводу законов - языковых, или еще каких. Жить-то в России все равно лучше по «понятиям», а не по закону. Зато порядок. Все так, как Путин сказал. В Госдуме таких сюжетов, как в Раде, не наснимаешь.

Зато там происходят куда более занимательные и удивительные вещи. Например, в России готовят поправки в законодательство, благодаря которым власти смогут создавать "черные списки" определенных сайтов и запрещать доступ к ним без суда и разбирательства. В знак протеста против запрета на свободный обмен информацией российская "Википедия" добровольно ушла в локаут. Елена Мизулина, депутат от «Справедливой России», один из авторов законопроекта, споконой и без обиняков заявляет: "Википедия – прикрытие педофильского лобби". Есть даже сравнение с террористами.

Или взять хотя бы закон о митингах. Теперь во время любого публичного мероприятия в России любого человека без всякого предлога можно оштрафовать, например, на одну-две типичных московских зарплаты. Или вот закон о борьбе с пропагандой с гомосексуализма. Теперь в семьях геев и лесбиянок родители не могут говорить детям, что они - "нормальные", за это могут наказывать рублем.

А есть еще закон о некоммерческих организациях. Их теперь запрещено финансировать из-за рубежа. Правозащитники в России могут исчезнуть как класс.

А закон о детях, согласно которому компьютер любого россияна могут изъять и проверить всю его личную информацию только лишь на оснований подозрений, что на машине есть информация, вредная для детей? К вредному, например, относится демонстрация курения. Теперь в теории в России небезопасно для сохранности собственной информации смотреть даже старые советские фильмы, в которых герои иногда курят каждые десять минут.

Обыски в квартирах оппозиционеров в России - такая же обыденность, как полицейский произвол или хамство в ЖКХ.

Конечно, ситуация в Украине также далека от идеала. Но Украина добилась некоторых, если хотите, фундаментальных вещей: какой-никакой, но конкуренции в политике и экономике; сравнительно свободной ситуации в СМИ; возможности митинговать без опасности того, что после этого в твой дом ворвутся спецслужбы.

Но теперь нужно быть готовым к тому, что Россия попробует у украинцев это отобрать. Просто потому, что в Кремле Украину и Беларусь все еще считают "своими" территориями (именно "территориями, не государствами). И просто потому, что Путину, судя по всему, очень хочется войти в историю в качестве объединителя земель русских.

Как Россия будет добиваться поэтапного вхождения Украины в состав Фередации? Все это хорошо видно на примере "обработки" Беларуси.

Сначала "Газпром" попытается добиться контроля над украинской ГТС. Затем Кремль будет пробовать постепенно отбирать у украинских олигархов и властей контроль над украинскими предприятиями. Не спеша. По одному. Затем Украину будут понуждать войти в Таможенный Союз, позже - в Единое экономическое пространство. Следующий этап - единая валюта. Которая, конечно же, будет иметь единый эмиссионный центр - в Москве. Закончиться все вполне может тем, что следующий "пророссийский" президент включит Украину в состав РФ на правах отдельного субъекта Федерации. Как-то так. Я могу ошибаться в деталях, но общая картина тут очевидна.

Методы принуждения Украины к Союзу будут такими же как в Беларуси: постоянные споры относительно цены на газ, "торговые войны" (вроде той, которую Россия развязала в отношении сначала белорусской, а затем и украинской "молочки"), громкие заявления и даже, возможно, полное закрытие рынка для импорта продукции отдельных отраслей из стран-соседей.

Уступать России нельзя. "По-доброму" с ней очень тяжело. Не прошло и года после того, как Беларусь согласилась продать "Белтрансгаз" в обмен на скидку на газ, как Россия вновь заговорила о возможном скором повышении цен на свое "голубое топливо". Не успел Минск войти в Таможенный союз, как Кремль вновь стал угрожать тем, что не выдаст кредиты, по которым стороны договорились ранее - в обмен на определенные политические уступки. Теперь Россия требует от Беларуси массовой распродажи государственных заводов, причем - по "бросовым" ценам. Президент Лукашенко вроде бы и готов начать рапродажу, но по рыночной стоимости активов. А платить "полную цену" в России не хотят. Не привыкли. Все белорусское ведь, по мнению российских политиков и олигархов, и так ведь уже давно "принадлежит" им. Просто недоразумение 20 лет назад случилось. Такая вот, как мне кажется, у них логика.

Точно так же будут давить и Украину. И этого стоит опасаться даже тем, кто продолжает в быту называть львовян "бандерами", а себя называть русскими. Ибо если наш президент будет сидеть не в Киеве, а в Москве, мы очень надолго забудем, что такое дискуссия в Раде, остутствие страха перед милицией и какая-то, пусть призрачная, вера в то, что мы еще на что-то влияем и что-то можем.