Секретарь "совбеза ДНР" раскрыл секреты боевиков

Секретаря "совета безопасности "ДНР" Александра Ходаковского почти год не видно на республиканских телеканалах, нет его и в местной прессе.

Как сообщил сам "глава совбеза", это результат существующего в "ДНР" стоп-листа для СМИ. А как говорят "приближенные к верхам", это закономерное развитие длительного противостояния с главой "ДНР" Александром Захарченко. Сам же Ходаковский заявляет, что никакого конфликта нет.

С весны то и дело муссируются слухи о возможной смене Захарченко. Мол, свою задачу первоначального военного этапа выполнил, теперь пора бы уже экономикой заниматься, а для этого нужна более образованная кандидатура. Опять-таки, милитаристская риторика Захарченко, что "вся Донецкая область по праву наша", "Мариуполь возьмем", "до Киева и Львова дойдем" уже не вяжется с выбранным курсом минских соглашений. То есть, требуется более гибкий представитель от самих новообразований, готовый реализовывать нестандартные и компромиссные решения. И в этой роли многие видят именно Ходаковского – бывший кадровый офицер с хорошей подготовкой, командир спецподразделения "Альфа" Управления СБУ Донецкой области, во время "русской весны" из бывших украинских "беркутовцев" и "альфовцев" сформировал батальон "Восток", с которым уже участвовал в активной фазе вооруженного конфликта. Сейчас "Восток" реорганизован, его личный состав вошел в 1-й армейский корпус "ДНР" и три батальона территориальной обороны.

Летом этого года в "ДНР" начала работу интернет-видео-площадка "Диалог". Одна из заявленных целей ресурса – попытка наладить мосты с украинской стороной. Создание медиа связывают с Ходаковским. Он же, понятное дело, все отрицает. Но при этом является участником практически каждой передачи, иных политических деятелей "ДНР" на этой площадке нет. Осенью "секретарь совбеза "ДНР" открыто заявил, что первостепенной задачей видит формирование нового общественного мнения, которое должно предусматривать взвешенный трезвый взгляд на происходящее, с активным обсуждением имеющихся проблем. Кроме выступлений на "Диалоге" Ходаковский понес свою идею в массы, собрав общественников и показав пример готовности к такого рода обсуждению. Говорил много, о многом и действительно говорил откровенно о нелицеприятных для "республики" вещах.

Предлагаем фрагменты выступления Ходаковского с последней его встречи с общественниками "ДНР". В связи с тем, что подаем прямую речь, мы не кавычим используемые спикером "ДНР" республиканские понятия.

О присутствии России в "ДНР"

– Если говорить, нужна ли "ДНР" России, то грубо говоря, кому мы еще нужны, кроме как ни самим себе? Понятно, что в каких-то вопросах доминирует Россия, и мы в них от нее зависим. Например, из-за нашей непризнанности Россия представляет нас и во внешней политике, и в военном смысле, дав всем понять, что "ребята, если вдруг что, то вы уж извините". Это есть, за кадром, но есть. И все понимают, что если с задачей справилось "дырявое ополчение", то при наличии здесь профессиональных штурмовых бригад и батальонов ситуация изменится в нашу сторону однозначно.

Но Россия не присутствует здесь за каждым поворотом. Здесь хорошо присутствуют советники, их здесь до хрена, и они влияют на процессы: например, могут потребовать от [главы "ДНР"] Захарченко или ["министра обороны ДНР"] Кононова убрать того или иного неуправляемого командира. Бедный [командир бригады "Спарта"] "Гиви" от них настрадался по полной, когда они его выпихивали из аэропорта, а он кричал: нет, моя земля, не уйду. Мы им говорим, куда же вы пацана забираете, он оборону держит, кем мы линию заткнем? "Гиви" убрали, пригнали вместо него целую роту с направления Красногоровки. Но сейчас, вроде, "Гиви" оставили в покое. Просто он для них был трудно управляемым, ну, объективно он такой и есть: захотел – лупанул со всей пролетарской ненавистью, высказал свое мнение, потом потанцевал под хорошее настроение, и у пацана все в порядке.

Тот же режим прекращения огня сейчас достигается различными способами, в том числе воздействием на нас со стороны расширенной миссии российских советников. Сначала [в 2014 году] это была небольшая мониторинговая группа, которую возглавлял генерал-лейтенант Оленцов, он носился вдоль линии соприкосновения Луганской и Донецкой областей и пытался отмониторить, сколько, в конце концов, прилетело оттуда к нам и улетело от нас туда. Ну, эффективность, вы сами понимаете. Когда после сентября [2014 года] у нас опять возобновились боевые действия, вопрос о прекращении огня стоял номинально. Но после Минска-2 оказалось, что нужно менять способы и методы управления. Вы сами понимаете, что такое ополченческая среда. Ну, взять хотя бы тех же командиров "Гиви" и "Моторолу" – они ребята замечательные, но им тяжело существовать в условиях мира, соответственно иногда бывают срывы. Поэтому миссия российских советников здесь была расширена настолько, что сейчас почти в каждом боевом подразделении сидит российский советник. И они жестко следят за ситуацией и влияют на процессы внутри подразделений. Это касается и принуждения к миру, например, часть командиров, которые трудно поддавались управлению, вообще убрали с горячих точек. Такая довольно жесткая система мер и привела к тому, что мы имеем более-менее устойчивое перемирие.

Это то, что касается военных. Но здесь нет, например, экономических советников, политтехнологов, которые выстраивали бы стратегию.

Российская монополия и топливный кризис в "ДНР"

– Я не скрываю, что у нас есть сложности во взаимоотношениях с Россией. Мы понимаем, что тот же бензин сюда поступает по завышенной стоимости, в недостаточном количестве. Я видел как минимум три этапа развития этой ситуации. Сначала бензин поставляли местные донецкие коммерсанты, они пытались стать монополистами (где-то получалось, где-то нет), но проблем на первом этапе с топливом не было. Да, цены были не очень приемлемыми. Потом влез г-н [Сергей] Курченко, он выхлопотал себе монополию на поставки топлива, понабрался всех предоплат и до сих пор не рассчитался. Извините, просрал ситуацию как смог. Потом появились еще какие-то силы, но тоже монопольные. Сейчас у них единственных есть прерогатива на поставки [топлива] железнодорожным транспортом (поставки бензина колесным транспортом, бочками запретили). Поэтому у нас и наблюдается, с одной стороны, дефицит бензина, с другой стороны – рост цен. За этим что, [Владислав] Сурков стоит, или стоит Владимир Владимирович Путин? Нет, за этим стоит человек, который хочет, чтобы пока этот бензин сюда дойдет, к его рукам больше прилипло.

Мы говорим, что неэтично и безнравственно зарабатывать на территории, где люди и без того страдают, где зарплаты мизерные, а цены огромные. А в этой схеме участвуют люди что там [в России], что здесь [в "ДНР"], работающие на одной мозговой волне – вижу цель, не вижу препятствий. Это люди абсолютно далекие от наших проблем и чаяний. Мы здесь мало того, что идеологизированы, но до определенной поры были идеалистами, нас ситуация такими сделала – мы уже не очень прагматично смотрим на вещи, так как на наших глазах люди погибают, каждый день кого-то хороним до сих пор. У нас подкорка меняется, мы не можем быть черствыми, сухими, расчетливыми. А там сидят обычные люди, не видящие всего этого. Для них наши беды и трагедии – далекие вещи. И от этого человеческого наплевательства все беды: внешне нам можно выражать сочувствие, а при этом загонять по спекулятивной цене сюда топливо, ставить нас в определенные рамки, лишать нас возможности развивать рыночные и конкурентные отношения.

Вы же понимаете, что основной поток поставок идет из России. Он всем известен, очереди на пунктах пропуска [на границе между Россией и "ДНР"] знаете какие, спутники летают и все снимают. Мы проводили на границе мониторинг. Меня интересовало, сколько людей из прилегающих районов едут в Россию только, чтобы заправиться бензином и вернуться назад. Им все равно делать нечего, они и так без работы, они и сутки в этой очереди могут простоять, зато переехал, заправился, сэкономил деньги и еще на продажу немного привез. И получилось, что такие люди составляют порядка 2/3 этих очередей, они же и пробки там создают. Из-за этих очередей продукты из России сюда не могут дойти, молоко киснет (хотя и принимают меры, чтобы скоропортящиеся продукты не отправлять, но это малоэффективно).

Мы выходили на заместителя федеральной таможенной службы [Российской Федерации]. А он говорит – для меня нет никакого "ДНР", нет такого понятия, у нас на вас нет ни кодов, ни номенклатуры, ничего. Есть Украина. А чем для вас какие-то упрощенные схемы вырабатывать, проще закрыть глаза и контрабандой провезти.

О руководителях "ДНР" в дорогих костюмах на дорогих машинах при нищем народе

– Что касается меня. Костюм у меня довоенный и не очень дорого стоит. Машина, на которой я перемещаюсь, тоже не дорого стоит – ее какой-то предприниматель бросил на штрафстоянке, потом ребята ее восстановили с нуля. А если серьезно, разве руководители государства не должны выглядеть презентационно? Должны. И глава государства должен ездить на бронированной машине, потому что желающих его укокошить предостаточно.

Конечно, нам нужно вводить какую-то моральную цензуру на свое общественное поведение. Мы вот в прошлом году во время активных боевых действий пытались вводить ограничения на работу ночных клубов, ресторанов и иных увеселительных заведений. Например, закрывали ресторан-клуб "Дом синоптиков", который принадлежит известному авторитету Михаилу Михайловичу Ляшко ["Мишаня Косой"]. Мне звонили, просили разрешить открыть. Но я сказал, что минимум до Пасхи будет закрыт, потому что это ни стыда, ни совести: люди гибнут, мы тут хороним, а вы делаете вид, что война не для вас. И такие вещи были. И сейчас, когда у нас не так все хорошо, а по центральным каналам рекламируют бутики нижнего белья – это дикость и перегибы.

Еще пример. Один из высокопоставленных офицеров в рамках своего корпуса устроил коммерческую группу. Он ввел в подразделение группу лиц, которых официально провел, скажем, как разведчиков. Они базировались отдельно и занимались решением его личных коммерческих задач, при этом получали полное довольствие и зарплату из бюджета. А выявилось все, когда эти его подпольные "разведчики" с незарегистрированным оружием арестовали в Луганской области металлолом, который следовал из Алчевска в Енакиево. Последние дни эта группа вообще занималась тем, что в Путиловской роще [недалеко от аэропорта] чистили кирпичи и продавали, то есть совсем дошли до ручки во главе со своим руководителем. По линии совета безопасности мы начали торпедировать министерство госбезопасности, военную разведку, но они все это спустили на тормоза. Мы задействовали ответственных работников МГБ и сотрудников полиции и официально арестовали всех этих товарищей. В общем, арестовали, дело завели. Но неожиданно увольняют сотрудника МГБ, который это дело раскрутил. Начинаю выяснять. Я хоть и сам из бывших сотрудников СБУ, но как посмотрю, кто там сейчас у них [в МГБ ДНР] собрался... Через них проходили материалы, а они на них не обращали внимания и закрывали глаза. Поэтому у нас сейчас много вопросов к кадровому составу [министерства] госбезопасности. У нас, например, есть вопросы, почему там [на украинской стороне] горит наша агентура, кто сливает им нашу сеть.

А тут я узнал, что в структуру МГБ приняли сотрудника, который раньше [при Украине] курировал границы на предмет контрабанды. В свое время СБУ проверила его следующим способом: отправили к нему подставного человека, тот спросил, сколько будет стоить провезти через границу определенный товар. Все были поражены – этот сотрудник достал отпечатанный прайс и отдал для ознакомления, а там было указано: "Турция легкая", "Турция тяжелая", "Китай легкий", "Китай тяжелый", куб того, куб этого стоит столько-то и столько-то. И вот наше "непорочное" МГБ ДНР приняло в свои ряды этого человека. И таких там предостаточное количество. И если в Украине идет "люстрация", то у нас нужно объявить "санацию".

Об "ополченцах"-мародерах

– Вы понимаете, из какой среды формировалось ополчение и что оно из себя представляло особенно на первых порах. По моим оценкам, порядка 30% ополченцев – это люди настоящие, идейные. Все остальные вовлеклись в процесс по ходу пьесы. И полукриминальные, и криминальные элементы. И даже те, кто содержался под стражей в местах исполнения наказания и изъявляли желание вступить в ополчение, вступали и воевали. И неплохо воевали до тех пор, пока не наступало перемирие. А потом у них начинало преобладать природное начало, и в итоге мы их локализовали.

У нас, например, в "Востоке" было такое, когда ублюдки на блокпостах останавливали гражданскую машину, выводили людей, ставили на колени и расстреливали в затылок. Мы провели огромный пласт работы, чтобы почистить ополчение, по крайней мере, "Восток". И в этой работе мы не считались ни с чем. Единственное, чего у нас не было, это высшей меры по приказу командира. Высшую меру заменяла штрафрота на Песках, там были постоянные бои, особо "отличившиеся" отправлялись туда, и не все возвращались. Там были жесткие командиры, с ними не церемонились. Мы производили долгую чистку, и от людей, провоцирующих вопиющие случаи, мы избавились. Но вот осталась проблема с мародерством.

В проблеме мародерства есть две подоплеки. В районах, примыкающих к линии фронта, очень много заброшенных домов. В них наведываются ополченцы и тянут все, что хозяева не успели вывезти. Это, да, моральный статус ополченцев. Но второе – а что мы делаем для ополченцев? Ополчение со стороны государства за последний год не получило ни копейки, потому что у государства нет возможностей. На оплату труда начали выделять с момента формирования [армейского] корпуса "ДНР", но и сейчас подразделения корпуса имеют большую нужду в самых необходимых вещах. Банка тушенки на пятерых на сутки! А вы же понимаете, что такое тушенка у нас – там если 15% мяса есть, это уже хорошо. Объективно, люди голодают. И зачастую самая необходимая нужда толкает людей на мародерство. Вот как им, например, сейчас зимовать? У них же нет апартаментов. Например, на Песках они живут в бомбоубежищах, и в одном из них даже свинарник есть, там свиней выращивают, потому что они объективно остро нуждаются. То, что мы можем им давать по нормам – даем, но этого часто не хватает. Поэтому они взламывают квартиры, тянут матрацы, мебель. Это их не обеляет, но это показывает, что к проблеме нужно подходить с разных сторон. И в этом направлении нужно более системно работать, и не нужны будут эти шапочные меры по патрулированию [пустых жилых районов].

У меня была наглядная ситуация: я приехал на позиции в аэропорт с проверкой, шел в направлении одного из терминалов, вижу – боец сидит и пилит металлолом. Он посмотрел на меня, поздоровался и продолжает пилить. Я зашел внутрь их расположения, просто представьте себе: выломанные стенные проемы, там стоят установки, "Утесы", пулеметы, дальше тонкая перегородка, а за ней уже расположение – давно не стиранные одеяла, какие-то подушки, какие-то сигареты и прочее... Люди просто в такой нужде, вы себе не представляете. Я когда вышел, говорю: слушайте, пилите и вывозите все отсюда к чертовой матери, сдавайте [в пункты приема металлолома], но только чтобы это не людское было.

О свободе слова, СМИ и общественном мнении

– Что касается взаимодействия журналистов и военных, возможности свободно фотографировать. Здесь конкуренция мотивов. У журналистов есть свои профессиональные или личностные задачи (они хотят более полно наполнять тот ресурс, с которым работают). У военных есть свои предрассудки, вы помните ситуации, когда мы тут ловили тех же корректировщиков. Рефлексы еще остались.

Реально есть ограничения, особенно когда люди с приборами фиксации появляются на линии соприкосновения. Потому что у нас было такое, что болваны ополченцы сами снимали радиолокационные станции и выкладывали в YouTube. Чего там только сейчас не увидишь! То стоит ополченец в разных позах, а на фото, видео – и привязка к местности, и на фоне каких-то объектов. А украинцы сидят и говорят: зачем нам отправлять разведывательные группы, мы все увидим в интернете.

В интернете можно все что угодно найти даже о моей персоне. Начиная от того, что я чуть ли каждое утро г-ну Ахметову ботинки чищу, до того, что батальон "Восток" создавался только для того, чтобы сдать линию обороны. Вот российские националисты до сих пор уверены, что с этой целью "Восток" и создавался. Просто наш региональный или "местечковый" патриотизм, наша приверженность к малой родине у них как ком в горле стоит. Им этого не понять. Они – глобалисты. Им надо, чтобы русский мир восстал и пошел, "разрушил до основания" и далее по тексту. Мы понимаем, что это достаточно маргинальная часть российского общества. Я не говорю, что это плохо. Но просто мы так не рассуждаем. Я, например, не могу даже позволить себе так рассуждать, потому что сразу натыкаюсь на мысль – а последствия? Конечно, каждый из нас несет за собой какой-то шлейф. Вон у меня шлейф – Ахметов. Ну, ради бога, если бы я куда-то баллотировался, то, наверное бы, щепетильнее относился. А так, я не переживаю по этому поводу. У меня таких [выборных] задач и целей нет, потому что все прекрасно понимают – всех, кого нужно, именно назначат.

Что касается СМИ и свободы слова. Вы же знаете, что у нас существует stop-лист. Мне, например, не запрещают общаться со СМИ, но я официально не появлюсь ни на одном канале, кроме российских. Потому что есть stop-лист. Это не нормально. Но по общему счету это не мешает нам жить полноценной жизнью.

Еще такой момент. У нас социально активные граждане делятся либо на адвокатов, либо на прокуроров. Наши мнения разрознены. Одни защищают, другие обвиняют, а нормального объективного судейства нет. Можно сидеть и писать, что все плохо, плохо, плохо. Можно, наоборот, говорить – все хорошо. Посмотрите, какая у нас была риторика? Все было ориентировано на вторую сторону [конфликта], причем, по упрощенной схеме: там фашисты, здесь террористы, и никто не делал нормальной, трезвой, взвешенной аналитики. Помните, как Пришвин говорил, Россия отличается тем, что у нее нет общественного мнения. И я глубоко убежден, что пока мы не создадим нормальное общественное мнение (а оно относится к категории судейского мнения), все время будем стенать и говорить, что жизнь не удалась.

Источник: 112.ua