«Выплывают, как из тьмы…»

На склоне лет мы не можем думать иначе, вспоминаем свое детство, отрочество и юность, прошедшие в женской гимназии с 9-10-летнего возраста и до 17-18 лет...

«Как любили мы наших классиков!»

Как из тьмы, выплывают светлые воспоминания о наших праздниках - литературно-вокальных и музыкальных вечерах. Рекреационный зал реального училища (ныне - корпус трикотажной фабрики, а женская гимназия была в здании главного корпуса МГПУ) залит электрическим светом. Он полон нарядной веселой толпой гимназисток и реалистов в парадных формах: гимназистки в белых передниках и пелеринах, реалисты - в темно-синих мундирах с блестящими пуговицами, в высоких белых воротничках.

На сцене - концертный рояль, на котором ученицы старших классов аккомпанируют нашей Лизе Кацин. Исполняются стихотворения в прозе Тургенева «Как хороши, как свежи были розы» и сцена арии из «Бориса Годунова». В роли Марины Мнишек красавица Лариса Б.

А «литературные утра», посвященные знаменательным датам русских писателей! Отрывки пьес Гоголя «Ревизор», «Женитьба» и Фонвизина «Недоросль». Артистами были только учащиеся. Но до чего была искренна и непосредственна игра их!

Как любили мы наших классиков! И неудивительно - ведь мы выросли на них: Пушкин, Лермонтов, Гончаров, Тургенев! Их героини были идеалами, к которым наши девочки и девушки стремились и с гордостью принимали звание «тургеневских» и «гончаровских». Но были и такие, которых называли «кисейными барышнями» ввиду их легкомыслия.

Наш преподаватель пения организовал и отлично вел большой девичий хор, который выступал и в национальных костюмах, и в гимназистских парадных формах.

Разные начальницы - разные подходы

...Отношения между учителями и учащимися были разными, не всегда ровными.

Начальница гимназии Екатерина Дионисьевна Языкова (урожденная княгиня Оболенская), переведенная к нам из Гатчины из закрытого женского учебного заведения, так называемого «Института благородных девиц», была мягкой доброй женщиной. Она снисходительно относилась к проявлению вольностей - от внешности гимназисток (высокие прически, модные фасоны форменных платьев и различная длина их) до участия в тайных кружках, где читались и обсуждались сочинения Чернышевского, Писарева, Добролюбова, Белинского, распространения прокламаций в период революции 1905 года и во время реакции 1906-1910 гг., призывавших к свержению монархии и к свободе.



Но нашу всеми любимую добрую начальницу перевели опять в Гатчину (Е. Языкова уехала из Мелитополя в 1908 г. - Ред.). На смену ей пришла строгая, требовательная и довольно справедливая женщина из Петербурга Варвара Алексеевна Петрова-Гордиевская. Она запретила модные прически, ввела платья определенного цвета, покроя и длины, белые гладкие воротнички, обувь на низком или среднем каблуке. Мы получили ученические билеты, в которых перечислялись нормы поведения учениц.

Классные дамы всегда присутствовали на уроках, ведя наблюдение за нами, отмечая в дневниках не только поведение, но и внимание, прилежание. Классные дамы были молоды и отношения у нас были дружеские, но фамильярности не допускались.

Читали мы очень много, нередко во время урока, держа на коленях книгу до тех пор, пока не получали молчаливого укоризненного взгляда классной дамы, сидевшей в уголке класса за маленьким столиком. У нас была библиотека, но она нас не удовлетворяла, и две городские библиотеки всегда были полны юных читательниц.

Учителя и уроки

Больше всего мы любили уроки русского языка, истории, географии. Но наши учителя русского языка, истории до 1911-1912 гг. были обыкновенными, хотя и с высшим образованием людьми, и мы завидовали ученикам реального училища - у них преподавал русский язык Ковальчук (говорили, что он революционер). Его уроки превращались в интересные лекции.

Но вот в 1912 г. и мы дождались такого преподавателя. Это была окончившая в Петербурге Бестужевские курсы Зинаида Михайловна Егорьева. И сразу мы как бы пробудились и увидели свет и блеск нашей русской литературы! За год-два Зинаида Михайловна дала столько знаний и так расширила наш кругозор, что мы будто выросли на четыре-пять лет.

Хотя и до этого мы любили театр, но благодаря ей мы полюбили его до самозабвения. После этих театральных посещений некоторые из нас мечтали стать Комиссаржевскими и читали театральную литературу, а на каникулах мы бывали в Харькове, Москве, Киеве, увлекались оперой и художественным театром Станиславского.

Иностранных языков у нас было два - французский и немецкий, но учить можно было только один или ни одного. За время изучения языка в течение семи лет (четыре урока в неделю) мы все же не владели им хорошо и не имели возможности пользоваться разговорными языками вне класса.

На всю жизнь сохранились у нас светлые воспоминания о молодом учителе истории Сергее Иосифовиче Рынском, приехавшем в Мелитополь после окончания Петербургского университета (он числился политически неблагонадежным). Через два года его перевели в Екатеринослав (Днепр). Как мы были огорчены! Какие трогательные многочисленные проводы с цветами и речами устроила ему вся гимназия!

Что касается учителей точных наук, то они не пользовались нашей любовью (за редким исключением). То ли преподаватели не умели передать нам знания и привить интерес, то ли из-за классицизма, преобладавшего как в женской, так и в мужской гимназиях в то время.

Много хорошего дала нам наша гимназия, и вышли мы не такими беспомощными, как те, кто окончил институты благородных девиц. Многие из нас были хорошо подготовлены и, если позволяли материальные средства родителей, поступали без экзаменов на Высшие женские курсы. Они давали право преподавать в средних учебных заведениях в старших классах гимназий и реальных училищ. Те, кто не ехал сразу учиться, поступали учительницами в земские, городские и церковноприходские школы. Немало вышло из них хороших, даже талантливых учительниц, которых всю жизнь добром вспоминали их бывшие ученики...

Е. С. ТУБАЛОВА.Материал был опубликован в «Мелитопольском краеведческом журнале».