Архивы КГБ: в год чернобыльской катастрофы на Запорожской атомке зафиксировали утечку радиации
Переглядів: 1087
7 січня 2019 18:15
Первая серьезная авария в 1986 году на ЗАЭС произошла за три недели до Чернобыля.
В историю Украины и бывшего Советского Союза 1986 год вошел, прежде всего, как год Чернобыльской катастрофы. Вместе с тем, в запорожском Энергодаре в то время уже частично работала, частично строилась наиболее новая и самая мощная на то время Запорожская атомная станция, заложенная в 1981 году. И проблем на ней тоже хватало. Об этом свидетельствуют документы советских органов государственной безопасности за тот самый «чернобыльский год».
. В соответствии с докладными КГБ, 7 и 8 апреля в брызговом бассейне системы безопасности №1 «атомки» зафиксировали высокую радиоактивность воды. Предельная норма радиации была превышена в 14 раз. Этот уровень радиоактивности сохранялся на расстоянии 30-40 метров от периметра бассейна, но за пределы АЭС не распространялся. Стоит отметить, что бассейн был расположен в 150 метрах от основных производственных объектов АЭС. Специалисты Министерства здравоохранения СССР, которые были ознакомлены с ситуацией, отметили, что опасного для жизни людей заражения не было. Впрочем, администрация атомной станции принимала определенные меры для защиты персонала от радиоактивного облучения.
Во время расследования причин аварии предварительно установили, что протек теплообменник аварийного расхолаживания системы безопасности №1 на втором энергоблоке, который находился на планово-предупредительном ремонте. Чтобы устранить аварию, пришлось на две недели остановить работающий энергоблок №1 и приостановить пусконаладочные работы на энергоблоке №3, который только собирались вводить в эксплуатацию (он заработал в конце года, — Ред.). Запорожское областное управление КГБ под контролем республиканского руководства проводило свое расследование по факту аварии.
Следующая опасная ситуация, между тем, не заставила себя ждать. Она сложилась уже через месяц – 19 мая. В этот день первый энергоблок станции, который был введен в эксплуатацию в 1984-м, остановили на очередной капитальный ремонт. Реактор разгерметизировали, ядерное топливо переместили в бассейн выдержки и перезагрузки специальной машиной, которая имела защиту от радиации. Во время проведения дозиметрического контроля, по результатам которого должны определиться, можно ли начинать ремонтные работы в реакторном отделении, 19 и 20 мая были зафиксированы мощные локальные поля гамма-облучения. На отдельных участках уровень излучения достигал 600 рентген в час (смертельная доза радиации, — Ред.).
Допуск обслуживающего и ремонтного персонала к зоне повышенной радиоактивности был запрещен. По имеющимся данным, никто не пострадал. В докладной КГБ сообщалось, что угрозы дальнейшего повышения уровня радиации и ее распространения не было.
Во время изучения причин чрезвычайной ситуации выяснилось, что облучение проходило сквозь монолитную стену бассейна выдержки и перезагрузки, которая оказалась не такой уж монолитной. В бетоне нашли полость размером 6 на 100 см. По мнению специалистов, дефект образовался в результате некачественного выполнения работ по бетонированию, но при контроле плотности обнаружен он не был.
Часть ядерного топлива сразу перегрузили подальше от полости, ее же закрыли свинцовым экраном. На ЗАЭС начали проверку на предмет подобных дефектов второго энергоблока, а также третьего и четвертого, которые еще строили. Расследовала чрезвычайную ситуацию ведомственная комиссия при участии КГБ. Среди прочего не исключалось, что «дыра» в бетоне стала следствием чьих-то преднамеренных действий.
Кроме радиации, «чекистов» беспокоили на Запорожской АЭС и утечки информации. По крайней мере, один такой случай зафиксирован в материалах КГБ от 1986 года. В июне было открыто производство по части 1 статьи 67 Уголовного Кодекса РСФСР (разглашение государственной тайны). Дело запорожские «комитетчики» возбудили против старшего инженера отдела ядерной безопасности Владимира Скокова.
Понятно, что на таком объекте, как «атомка», у КГБ хватало информаторов. По показаниям сразу нескольких работников, инженер чрезмерно болтал. В частности, рассказывал окружающим о деятельности Всесоюзного научно-исследовательского института приборостроения, расположенного в секретном «Челябинске-70″ (до сих пор закрытый город Снежинск Челябинской области РФ, где разрабатывали и разрабатывают ядерные боеприпасы, — Ред.). Скоков, начиная работу в «Челябинске-70″ и во время увольнения, давал подписки о неразглашении. В сводках КГБ также говорилось, что еще в ноябре 1985 года администрацией атомной станции у Скокова были изъяты записи относительно его работы на засекреченном объекте.
По заключению специальной комиссии, эти материалы, а также разглашенная инженером информация, были совершенно тайными, содержали государственную тайну, их попадание в руки врага могло нанести ущерб оборонным и политическим интересам СССР. Сам Скоков во время «бесед» с КГБ еще до открытия дела признал свою вину и факт разглашения информации. Объяснял это своим легкомыслием во время разговоров и споров и «попыткой повысить свой статус в глазах окружающих».
В Киев Запорожское УКГБ доложило про своевременную локализацию распространенной информации. Администрация ЗАЭС перевела Скокова из отдела ядерной безопасности на другой участок, который не предусматривал работы с тайнами. О дальнейшей судьбе Скокова в докладной КГБ не сообщалось — пишет «Депо.Запорожье».
В историю Украины и бывшего Советского Союза 1986 год вошел, прежде всего, как год Чернобыльской катастрофы. Вместе с тем, в запорожском Энергодаре в то время уже частично работала, частично строилась наиболее новая и самая мощная на то время Запорожская атомная станция, заложенная в 1981 году. И проблем на ней тоже хватало. Об этом свидетельствуют документы советских органов государственной безопасности за тот самый «чернобыльский год».
. В соответствии с докладными КГБ, 7 и 8 апреля в брызговом бассейне системы безопасности №1 «атомки» зафиксировали высокую радиоактивность воды. Предельная норма радиации была превышена в 14 раз. Этот уровень радиоактивности сохранялся на расстоянии 30-40 метров от периметра бассейна, но за пределы АЭС не распространялся. Стоит отметить, что бассейн был расположен в 150 метрах от основных производственных объектов АЭС. Специалисты Министерства здравоохранения СССР, которые были ознакомлены с ситуацией, отметили, что опасного для жизни людей заражения не было. Впрочем, администрация атомной станции принимала определенные меры для защиты персонала от радиоактивного облучения.
Во время расследования причин аварии предварительно установили, что протек теплообменник аварийного расхолаживания системы безопасности №1 на втором энергоблоке, который находился на планово-предупредительном ремонте. Чтобы устранить аварию, пришлось на две недели остановить работающий энергоблок №1 и приостановить пусконаладочные работы на энергоблоке №3, который только собирались вводить в эксплуатацию (он заработал в конце года, — Ред.). Запорожское областное управление КГБ под контролем республиканского руководства проводило свое расследование по факту аварии.
Следующая опасная ситуация, между тем, не заставила себя ждать. Она сложилась уже через месяц – 19 мая. В этот день первый энергоблок станции, который был введен в эксплуатацию в 1984-м, остановили на очередной капитальный ремонт. Реактор разгерметизировали, ядерное топливо переместили в бассейн выдержки и перезагрузки специальной машиной, которая имела защиту от радиации. Во время проведения дозиметрического контроля, по результатам которого должны определиться, можно ли начинать ремонтные работы в реакторном отделении, 19 и 20 мая были зафиксированы мощные локальные поля гамма-облучения. На отдельных участках уровень излучения достигал 600 рентген в час (смертельная доза радиации, — Ред.).
Допуск обслуживающего и ремонтного персонала к зоне повышенной радиоактивности был запрещен. По имеющимся данным, никто не пострадал. В докладной КГБ сообщалось, что угрозы дальнейшего повышения уровня радиации и ее распространения не было.
Во время изучения причин чрезвычайной ситуации выяснилось, что облучение проходило сквозь монолитную стену бассейна выдержки и перезагрузки, которая оказалась не такой уж монолитной. В бетоне нашли полость размером 6 на 100 см. По мнению специалистов, дефект образовался в результате некачественного выполнения работ по бетонированию, но при контроле плотности обнаружен он не был.
Часть ядерного топлива сразу перегрузили подальше от полости, ее же закрыли свинцовым экраном. На ЗАЭС начали проверку на предмет подобных дефектов второго энергоблока, а также третьего и четвертого, которые еще строили. Расследовала чрезвычайную ситуацию ведомственная комиссия при участии КГБ. Среди прочего не исключалось, что «дыра» в бетоне стала следствием чьих-то преднамеренных действий.
Кроме радиации, «чекистов» беспокоили на Запорожской АЭС и утечки информации. По крайней мере, один такой случай зафиксирован в материалах КГБ от 1986 года. В июне было открыто производство по части 1 статьи 67 Уголовного Кодекса РСФСР (разглашение государственной тайны). Дело запорожские «комитетчики» возбудили против старшего инженера отдела ядерной безопасности Владимира Скокова.
Понятно, что на таком объекте, как «атомка», у КГБ хватало информаторов. По показаниям сразу нескольких работников, инженер чрезмерно болтал. В частности, рассказывал окружающим о деятельности Всесоюзного научно-исследовательского института приборостроения, расположенного в секретном «Челябинске-70″ (до сих пор закрытый город Снежинск Челябинской области РФ, где разрабатывали и разрабатывают ядерные боеприпасы, — Ред.). Скоков, начиная работу в «Челябинске-70″ и во время увольнения, давал подписки о неразглашении. В сводках КГБ также говорилось, что еще в ноябре 1985 года администрацией атомной станции у Скокова были изъяты записи относительно его работы на засекреченном объекте.
По заключению специальной комиссии, эти материалы, а также разглашенная инженером информация, были совершенно тайными, содержали государственную тайну, их попадание в руки врага могло нанести ущерб оборонным и политическим интересам СССР. Сам Скоков во время «бесед» с КГБ еще до открытия дела признал свою вину и факт разглашения информации. Объяснял это своим легкомыслием во время разговоров и споров и «попыткой повысить свой статус в глазах окружающих».
В Киев Запорожское УКГБ доложило про своевременную локализацию распространенной информации. Администрация ЗАЭС перевела Скокова из отдела ядерной безопасности на другой участок, который не предусматривал работы с тайнами. О дальнейшей судьбе Скокова в докладной КГБ не сообщалось — пишет «Депо.Запорожье».
Схожі новини: