ВВС, Російська служба: "Ми росіяни і ми не можемо помилятися". Частина третя

Як дипломати втратили вплив на Путіна і не зупинили війну.

Далі – мовою оригіналу.

Одна из причин - действия российского МИД. Годами дипломаты теряли авторитет внутри системы власти, пытаясь угодить Кремлю. В итоге они превратились в пропагандистов и «роботов», не способных влиять на позицию Владимира Путина. Тот же постепенно убедился: грубая сила и ультиматумы служат ему лучше, чем общение в парламентских выражениях за столом переговоров.

Би-би-си рассказывает, как развивался этот кризис и можно ли восстановить разрушенные войной связи России с западным миром.

«Не могли решать почти ничего»

В 2014 году в Украине произошла «революция достоинства» (российские власти считают ее госпереворотом). За считанные недели Россия аннексировала Крым и вмешалась, в том числе военным путем, в конфликт в Донбассе. Это привело к войне, которая продолжается до сих пор. Против России начали вводить санкции - сейчас, чтобы перечислить все ограничения, понадобятся сотни, если не тысячи страниц.

Для отношений Москвы с Западом события в Украине стали последней каплей. Все контакты на дипломатическом уровне после этого ужесточились, вспоминает Бен Роудс: «Путин просто не останавливаясь говорил и говорил, что США поддержали заговор с целью свержения Януковича. Обама сначала пытался спорить с этим. А в какой-то момент мы перестали. Просто отвечали, что США выступают за суверенитет и территориальную целостность Украины».

Российский МИД параллельно продолжал общаться с американскими коллегами по некоторым вопросам безопасности, но международному сообществу было очевидно, что контроля за происходящим в Украине у дипломатов нет - в первую очередь из-за того, что все решения по этому вопросу Путин принимал сам.

«По мере того как Путин становился автократом и самым опытным бюрократом на своей позиции, укреплялись его собственные убеждения, что он и так все знает, - объясняет политолог Александр Габуев. - И эти люди [дипломаты] становятся ему не нужны».

Снижение влияния МИД в ключевых вопросах международной политики Габуев иллюстрирует таким примером: «По поводу признания независимости Абхазии и Южной Осетии [в 2008 году] с Лавровым и его ключевыми замами советовались. Их просили написать большую докладную записку, МИД тогда был против. А в 2014 году, например, Лавров заранее знал, что будет происходить [в Украине], но другие дипломаты уже нет». В 2022 году о вторжении в Украину министр иностранных дел узнал за несколько часов до его начала, писала Financial Times.

В 2014 году у России испортились отношения не только с США, но и с Европой - в частности, с главным «союзником», Германией. Старший научный сотрудник Европейского совета по международным отношениям Кадри Лиик вспоминает, какой шок в Берлине вызвала аннексия Крыма: «Германия же знает, чем кончается то, что начинается аншлюсом».

В те годы, добавляет Лиик, Германия была «единственным настоящим другом России» на Западе. У Путина были особые отношения с многолетним канцлером ФРГ Ангелой Меркель. Она росла в ГДР, где когда-то, в бытность офицером разведки КГБ, служил будущий российский президент.

Канцлер Германии Ангела Меркель потратила много усилий на диалог с Путиным (на фото крайний слева - Владимир Зеленский)

После начала войны Польша, Латвия и другие страны обвинили Германию в том, что та продолжала сотрудничать с Россией (например, в газовой сфере) даже когда стало ясно, что Москва стремится к конфронтации с Западом.

Так или иначе, к 2023 году это сотрудничество сошло на нет - от российского газа Германия отказалась, Берлин — один из главных союзников Киева в войне против России. Одной из причин деградации отношений Лиик называет поведение российского МИД: «Среди российских дипломатов есть люди, которые понимают настоящие настроения на Западе. Они могли бы передать Кремлю, что, мол, слушайте, мы рискуем потерять своего самого лучшего друга в Европе».

О том, что у Путина в 2010-х сформировалась своя картина мира, не зависящая от мнения МИД, говорит и бывший замглавы американского Совета по нацбезопасности Бен Роудс. По его словам, чтобы узнать о том, как проходили последние встречи Путина с Обамой, не нужно общаться с инсайдерами - Путин на них вел себя точно так же, как во время публичных выступлений на российскую аудиторию.

Например, даже в личных разговорах с Обамой, несмотря на многочисленные свидетельства, Путин продолжал отрицать, что российские военные действуют в Донбассе. А на последней встрече утверждал, что ничего не знает о вмешательстве Москвы в выборы в США - вопреки доказательствам, которые предоставили американцы.

Эту практику переняли и дипломаты: американские чиновники между собой обсуждали, как Сергей Лавров занял «более жесткую линию» и порой говорил «откровенную неправду».

«Иногда, правда, Путин говорил что-то интересное. Помню, как один раз он сказал Обаме: „Неважно, что вы мне скажете - ничто не убедит меня в том, что США не пытаются меня свергнуть“. Это было такое окошко в его реальную психологию», - рассказывает Бен Роудс.

По словам Роудса, сотрудники МИД к тому моменту уже окончательно превратились в тех самых «роботов»: «Они, возможно, были не так резки, как Путин. Просто зачитывали позиции. К тому моменту у них не было уже почти никакого влияния. Они могли работать по каким-то вопросам, на которые Путину плевать. Но по таким, как Украина, не способны решать вообще ничего».

«Война есть продолжение дипломатии»

Приход в Белый дом администрации Трампа ничего в отношениях с Вашингтоном не улучшил, а после отравления Скрипалей в 2018 году с использованием боевого вещества «Новичок» еще одной страной, с которой у России резко обострилась конфронтация, стала Великобритания. Послом в Лондон в 2019 году, на фоне скандала, отправили дипломата с сорокалетним опытом Андрея Келина. Он всю жизнь занимался в МИД взаимодействием с Западом. «К сожалению», - уточняет посол.

Келин не без удовольствия рассказывает Би-би-си, что в 1989 году он первым из советских дипломатов прошел в ворота штаб-квартиры НАТО в Брюсселе. В Бельгии Келин налаживал отношения с Западом - например, организовывал встречи во время разработки новой оборонительной доктрины СССР. В ней, помимо прочего, говорилось, что ядерная война не может быть средством достижения политических целей.

«Я много встречался с другими [дипломатами в НАТО], с британцами прекрасные были отношения, в теннис играли вместе», - говорит он.

Келин (справа) стал послом России в Великобритании в худший период в истории отношений между странами

Теперь в теннис с британцами Келин не играет. В 2022 году дипломат получил персональный запрет на вход в британский парламент. Тогда же, по его словам, российское посольство в Лондоне чуть не осталось без газа и электричества, а страховые компании отказывались страховать автомобили миссии.

Неофициальных контактов с британцами теперь «прямо скажем, немного», признается Келин. Но не унывает: «Евросоюз и США - это всего 15% государств», а по соседству с российской дипломатической резиденцией в Лондоне много других представительств, с которыми можно общаться — например, Ливана и Саудовской Аравии.

В прошлом году западные СМИ много цитировали высказывания Келина о войне в Украине. Он называл массовые убийства в Буче, устроенные российской армией, «провокацией Запада», говорил, что Россия «всерьез еще ничего не начинала».

Келин убежден, что и посольства, и МИД в целом сохраняют ключевую роль в информировании Кремля о ситуации за рубежом и влияния не потеряли. Тех, кто считает иначе, он называет «диванными экспертами»: «Я 43 года на этой работе и довольно неплохо разбираюсь в том, как устроена система».

Ответственности Москвы и лично дипломатов за уничтоженные отношения с Западом он не видит: «Это не мы разрушаем. У нас проблемы с киевским режимом. Тут ничего не поделаешь». То, что вместо переговоров Россия выбрала военный путь, посол провалом не считает: «Война это есть продолжение дипломатии другими средствами», - замечает Келин.

Похожее мнение в разговоре с Би-би-си высказал и Константин Косачев, который называет Россию «поборником дипломатических методов и средств решения крупных международных проблем»: «Если мы начинаем действовать иным образом, то только после того, как исчерпаны все остальные возможности решения проблем дипломатическим путем».

«США не могут щелкнуть пальцами и закончить эту войну»

Можно ли даже после полутора лет войны все-таки надеяться на то, что дипломатия (и сами дипломаты) помогут ее остановить? Большинство собеседников Би-би-си сходятся во мнении, что сейчас это маловероятно.

Даже оптимисты признают: противоречия между Россией, Украиной и западными странами слишком велики и пока нет почвы даже для каких-то кулуарных переговоров.

Обычно 95% работы дипломатов проходят за кадром, объясняет бывший дипломат Бондарев: «Это встречи неофициальные, кофе попить». По его словам, после войны все такие контакты резко сократились — «разговаривать особенно не о чем».

Проблему создала и череда взаимных высылок дипломатов. Как подсчитал РБК, с января 2022 года Россия выслала 337 человек, а западные страны - более 600 россиян. Проводить неформальные встречи с иностранными коллегами «со скрипом» способны те, кто успел такими контактами обзавестись, объясняет Бондарев: «Если просто приехал новый дипломат, и ему надо поговорить с американцами о чем-то, это вообще сейчас мало реализуемо».

Говорить же рано или поздно придется, считает аналитик RAND Сэмюэль Чарап. Он объясняет: единственная альтернатива переговорам — «абсолютная победа», то есть ситуация, когда одна сторона полностью сломила возможности другой к сопротивлению. По мнению Чарапа, такой победы на поле боя сейчас не могут достигнуть ни Киев, ни Москва. Даже если предположить, что Украине или России удастся отвоевать или, наоборот, оккупировать значительные территории, само по себе войну это не остановит: «В конечном итоге остаются переговоры».

Сейчас шансов на переговоры между воюющими странами мало, признают эксперты (на фото глава USAID Саманта Пауэр в Киеве)

Для Вашингтона продолжительная война повышает риски прямого столкновения НАТО с Россией - а значит, потенциально, и применения ядерного оружия. Предпочтительным исходом для Америки Чарап считает некое политическое соглашение, которого стороны могли бы достигнуть на переговорах. Вести их должны именно Москва и Киев, убежден Чарап: США хоть и могут участвовать в них, на уровне предоставления гарантий, но «по щелчку пальцев» войну не остановят.

Путин же, по его словам, превратился в настолько токсичного игрока на мировой арене, что неясно ни то, будет ли кто-либо разговаривать с ним, ни то, захочет ли он сам участвовать в урегулировании. Чарап признает: сейчас сама возможность переговоров ничтожно мала.

Проблемы у российского президента в последнее время возникают даже в общении с теми государствами, которых Россия считает союзниками — например, государствами СНГ или странами Африки. Даже ЮАР, сохраняющая нейтральную позицию по Украине на официальном уровне, попросила российского лидера не приезжать на августовский саммит БРИКС из-за ордера МУС в Гааге. Страны, ратифицировавшие Римский статут, должны будут арестовать Путина, как только он ступит на их территорию, и Южная Африка входит в число этих государств. Россию на саммите в итоге представит Лавров.

Попытку остановить войну переговорами Россия и Украина предприняли лишь однажды - весной 2022 года. Дать диалогу шанс Путина уговаривал не МИД, а олигарх Роман Абрамович, писала Financial Times. О том, что произошло с теми переговорами, Би-би-си рассказывала уже много раз - на их негативный исход повлияли и военные преступления, которые российская армия успела совершить после вторжения (например, в Буче), и чувствительные удары по имиджу российской армии - например, потопление крейсера «Москва».

В целом и в Москве, и в Киеве, по крайней мере в публичных заявлениях, говорят, что будущее стран будет определяться на поле боя - то есть рассчитывают на ту самую абсолютную победу.

Украинские власти сетуют на то, что Россия, как это часто происходило в последние годы, опять вместо компромиссов предлагает ультиматумы - например, требует, чтобы Украина согласилась признать аннексию оккупированных территорий. «Договариваться» в таком формате в Киеве не собираются, а западные союзники публично поддерживают их в этом решении.

Сам президент Украины осенью законодательно запретил любые переговоры с Путиным. Это стало ответом на формальное присоединение к России четырех частично оккупированных областей Украины. Зеленский затем еще несколько раз повторит, что ему «неинтересно разговаривать» с российским лидером. Путин на это ответит: «не хотят и не надо».

«Если ты молоток, то каждая проблема - гвоздь»

Сейчас, в августе 2023 года, рассчитывать на то, что Россия сама решит вернуться к дипломатическим методам, точно не приходится. Свою ставку Кремль во внешней политике делал и продолжает делать на три инструмента, уверен Александр Габуев: военную машину, машину спецслужб и геоэкономическую машину (то есть торговлю энергоресурсами).

По мнению эксперта, именно эти методы, а не традиционную дипломатию, Путин считает максимально эффективными - в первую очередь потому, что долгое время они работали.

«Вот Крым захватили, никого не убили, вот в Сирию влезли и так далее. Военные сказали, что вопросы решать умеют. Соответственно, если это так, если ты молоток, то каждая проблема - гвоздь. Если ты считаешь, что у тебя в руках самое эффективное оружие, ты начинаешь им максимально пользоваться», - объясняет Габуев.

Путин все еще понимает полезность каналов связи, но дипломатов для обмена мнениями он использовать перестал, констатирует Бен Роудс. «Теперь это старая школа, разведчики с разведчиками, военные с военными. Это больше не дипломаты, решающие проблемы. Это седые люди, передающие сообщения друг другу. Я думаю, это мир, в котором хочет жить Путин».

Войну в Украине в последние месяцы обсуждают директор СВР Сергей Нарышкин и глава ЦРУ Уильям Бернс, но не руководство МИД и Госдепа. Силовики договариваются об обменах заключенными - с переменными успехами. В заключении «зерновой сделки» с Украиной, которое шло при посредничестве Турции и ООН, со стороны России участвовало Минобороны. Оно же занимается и обменом пленными с Украиной - вновь при посредничестве частных лиц вроде Романа Абрамовича.

Можно было бы предположить, что, потерпев неудачу с Западом, российские дипломаты бросятся реализовывать свои таланты на других направлениях — на Ближнем Востоке и в Азии, особенно в Китае.

«У дипломатов, которые этим занимаются, действительно становится больше ресурсов, больше возможностей, они делают больше и значат больше. Но это просто результат того, что весь корабль разворачивается в ту сторону, - объясняет Габуев, эксперт по отношениям России и Китая. - Там все чисто про торговлю, обход санкций и так далее - мало договорных сюжетов. Такая дипломатия - это тоже скорее техническая дисциплина, чем какая-то субстантивная».

Почему в этих условиях дипломаты не пытаются уйти из МИД? «Это беда всех ребят, которые пересидели. Когда сидишь по 10-20 лет, у тебя атрофируются все жизненные навыки. Для тебя другой жизни нет. Ужас в глазах», — говорит собеседник Би-би-си, когда-то работавший в Кремле, не только о дипломатах, а вообще всех чиновниках путинской России.

Он рассказывает, как несколько месяцев назад видел Сергея Лаврова: «Усталый человек. Немножко ерепенящийся. Война не его стихия, а деваться ему особо некуда. Он давно себя пересидел. А куда ему идти, кроме как на пенсию - особо некуда. Ну и сидит там, охраняет свое кресло».

«Эти люди достаточно умные, но им не хватает мужества, чтобы что-то сделать. Они просто долго работают на этих должностях. Они выживальщики. Аппаратчики при путинизме», - характеризует российских дипломатов Бен Роудс.

Борис Бондарев, один из немногих покинувших МИД чиновников, признается Би-би-си, что сам, даже на фоне очевидной деградации, долго не хотел уходить с дипслужбы.

«Я не говорю, что я очень принципиальный человек. У нас были люди в МИДе, которые в 2014-м ушли. Была любимая переводчица Лаврова, якобы он чуть не в слезах просил остаться, но она сказала „нет, не могу“, - рассказывает он. - Но если бы войны не было, я бы, наверное, тоже сидел и терпел. Работа как бы неплохая. Сидишь, мучаешься, вечером выходишь - а там Женева, прекрасный город. Какая-то компенсация. И так многие думают».

На вопрос о своем главном дипломатическом успехе он отвечает: «То, что я уволился. Наверное, это мое единственное человеческое решение за всю жизнь».