Театр воєнних дій. Культурну політику Росії визначають тоталітарні аноніми

Театральне життя Російської Федерації перебудовується на військові рейки

Артисти та режисери, незгодні з російською агресією в Україні, залишають країну. П'єси "неблагонадійних" драматургів знімаються з репертуару.

Далі публікуємо матеріал мовою оригіналу:

Фамилии "неблагонадежных" постановщиков вычеркиваются с афиш и из театральных программок. Спектакли с участием артистов, посмевших публично высказаться против войны, закрываются. Театральные деятели, которые по личным или профессиональным обстоятельствам предпочли остаться в России, стараются молчать, но молчать больше недостаточно – требуется активно и однозначно высказываться в поддержку "военной операции". Необходимо творчески утверждать "традиционные ценности", клеймить врагов, отмежевываться от предателей. Многие делают это искренне, но большинство обиняками.

Руководит этой культурной мобилизацией не министерство культуры, а анонимные телеграм-каналы, которые с начала войны стали играть в российской культуре ту роль, которую в Древней Греции играли оракулы. В своем расследовании "Система" описывает механизмы чистки театра и называет имена некоторых влиятельных анонимов.

Нормализация войны

У балетмейстера Анны Абалихиной 24 февраля 2022 года в пермском академическом "Театре-Театре" была назначена премьера спектакля "Маскарад". Анна рассказывает "Системе", что не помнит, выходила ли в тот вечер на поклоны. Наверное, выходила, раз уж накануне войны нарочно прилетела из Москвы на премьеру в Пермь. Но не помнит аплодисментов, потому что выходить и кланяться, давать спектакль и получать поздравления, как будто все нормально и твоя страна не ведет захватническую войну, говорит Абалихина, невозможно: "Этого не может быть, это нормализация войны, войну нельзя нормализовывать своим трудом и талантом, потому что война не может быть чем-то нормальным, может быть только ужасом и катастрофой".

"Не может быть", но на сцену Абалихина все же вышла: трудно остановиться, когда война застает тебя в разгар работы, в которую вовлечены десятки людей. Проще, когда дела завершены.

"Хорошо, что 24 февраля мне не надо было выходить на сцену, – говорит "Системе" актриса Чулпан Хаматова. – Вышла бы один раз, потом второй, потом третий. Почему сегодня не выйти, если вчера выходила? Женя [Миронов, художественный руководитель Театра Наций] уговорил бы меня, что я всех подведу, если не буду играть. Катя [Шергова, директор фонда "Подари жизнь"] уговорила бы меня, что я нужна больным детям. В Украине шла бы война, а я жила бы как ни в чем не бывало?!"

В день начала полномасштабного вторжения Хаматова была в отпуске, на тропических островах. Накануне заказали с друзьями морскую прогулку, собирались смотреть гигантских черепах. Но никаких черепах Чулпан не помнит, помнит только новости в телефоне: "войска пересекли границу", "денацификация и демилитаризация Украины", "десант в Гостомеле"...

Когда лодка причалила к берегу, Чулпан написала Евгению Миронову письмо, что не вернется. Заранее, чтобы успели ввести в спектакль "Мастер и Маргарита" другую актрису. В театр "Современник" написала заявление на отпуск за свой счет. Когда Хаматова даст первое интервью в эмиграции, это заявление театр попросит заменить заявлением об уходе.

Позвонила главному режиссеру Нового рижского театра Алвису Херманису, спросила, не найдется ли для нее какой-нибудь работы – хоть ассистентом, хоть педагогом для молодых артистов. Алвис две недели спустя предложил Чулпан работать в Новом театре актрисой. Зарплата не московская, рижская – доходы сразу упали примерно в пять раз.

И все же в день начала войны Хаматова была относительно свободна: не осталось никаких долгов, никаких незавершенных контрактов и обязательств. На каждый спектакль "Мастер и Маргарита" в Театре Наций контракт заключался отдельно. Зарплата в "Современнике" была чисто символическая. Все съемки в кино завершены, новые еще не начались.

Чулпан позвонила друзьям в Москве, и те помогли собраться и уехать старшим ее дочерям. С младшей дочерью села в первый же самолет и улетела в Ригу – решение об эмиграции, таким образом, было принято и осуществлено меньше чем за сутки.

Так же быстро принял решение уезжать, например, режиссер Дмитрий Крымов. На 25 февраля у него был заранее куплен билет в Филадельфию, где в театре Wilma предстояло завершить давно начатые репетиции "Вишневого сада". Просто сел и улетел, как и планировалось, а там дал отчетливо антивоенное интервью Голосу Америки, и стало понятно, что не вернется.

Но Анне Абалихиной было сложнее: в сентябре 2022-го у нее должна была состояться еще одна премьера, на этот раз в Красноярском театре оперы и балета. Спектакль ставился на грант Фонда Прохорова. Отказ от продолжения репетиций, рассказывает Абалихина "Системе", по контракту должен был обернуться неподъемными неустойками. Но и продолжать репетиции Абалихина не могла, это была бы "нормализация войны". Абалихина не нашла ничего лучше, как только позвонить представителю спонсора:

"Простите, я не могу!"

И ее простили. Контракт расторгли, Абалихина даже не знает точно, на каких условиях. Всего месяц спустя директор театра Светлана Гузий выступила в поддержку военной спецоперации и вывесила на фасаде театра букву Z. И Абалихина вздохнула с облегчением – "слава богу, не от моего имени".

Другим артистам и режиссерам повезло меньше – съемки в разгаре, не остановишь. Заранее заключенные контракты предполагают миллионные неустойки, если не явишься на съемочную площадку. Спектакли идут и тоже защищены от эмоциональных порывов творческих людей контрактами. Да и жалко спектаклей: Лия Ахеджакова в интервью Катерине Гордеевой кричит "ребятки, не молчите, все равно нам хана", понимает, что за антивоенные высказывания ей не дадут играть на сцене, но в то же время звонит Евгению Миронову и предлагает заблаговременно ввести другую актрису на ее роль в спектакле Театра Наций "Сказка про последнего ангела" – жалко спектакля.

А Евгению Миронову жалко целого театра. Миронов теперь не разговаривает с негосударственными и нероссийскими журналистами, но источники, близкие к театру, рассказывают "Системе": Театр Наций для Миронова – это дело всей жизни. Он получил театр в конце 2006 года буквально в руинах, лично добывал деньги на ремонт и современную театральную машинерию. Первые спектакли, в том числе "Рассказы Шукшина" с Чулпан Хаматовой, репетировали в малопригодных помещениях клубов и домов культуры, играли на случайных театральных площадках.

И вот – построили театр. Миронов добился того, что на его сцене играют лучшие артисты – Юлия Пересильд, Ксения Раппопорт, Андрей Смоляков, сам Миронов, а спектакли ставят режиссеры с мировыми именами – Андрей Могучий, Тимур Бекмамбетов, Стефан Брауншвейг, Роберт Уилсон. Вершиной можно считать "Мастера и Маргариту" Робера Лепажа – сложный спектакль, филигранный, вызывающий восхищение даже у тех критиков, что к Миронову настроены враждебно. И – дорогой спектакль. Два источника, близких к руководству театра, утверждают, что "Мастер и Маргарита" обошелся никак не меньше чем в миллион долларов, а это спонсорские контракты, моральные и денежные обязательства – не бросишь.

В начале войны Миронов и Хаматова еще наивно верят, что смогут играть триумфально успешный спектакль Алвиса Херманиса "Горбачев" хотя бы на гастролях, несмотря на то, что актриса уехала в Латвию, а актер остался в России, но нет, не смогут, гастроли Театра Наций отменяются, вместо Израиля Миронов едет в оккупированный Мариуполь – публично демонстрировать веру в то, что мариупольский театр и прятавшихся в нем мирных жителей разбомбили не российские военные, а якобы украинский полк "Азов". Миронову еще придется взять над мариупольским театром шефство – искренне или нет, узнать невозможно, – но после этого "шефства" (говорит "Системе" Алвис Херманис) никто с мировым именем ничего больше ставить в Театре Наций не будет, и Миронову останется сохранять театр, у которого нет будущего.

Штабы Шекспира

"У нас был лучший в мире театр, – говорит "Системе" Чулпан Хаматова, – самый авангардный, самый передовой..."

Расследовательский проект "Система" не может взять на себя оценку художественного уровня российского театра перед войной, но в нескольких простых фактах и цифрах можно показать его социальную значимость.

Начать с того, что в первые же месяцы войны директора, во всяком случае федеральных театров, получили предписание сдать свои заграничные паспорта и хранить их на работе в отделе кадров. От кого именно поступило такое предписание, два директора театров "Системе" не говорят, закатывают глаза и многозначительно шепчут "мне позвонили" – предположим, имеют в виду ФСБ. Эти таинственные и могущественные люди "позвонили" и предписали директорам театров выезжать, если нужно, только в "дружественные страны", то есть не страны НАТО, Евросоюза и G7. Но даже перед поездкой в "дружественную" страну нужно заполнять анкету, а по возвращении – писать отчет. В распоряжении "Системы" есть бланки выездной анкеты и отчета, которые должен заполнять директор одного из московских театров всякий раз, когда выезжает за границу. В этих анкетах – цель поездки, предполагаемое место жительства, предполагаемые встречи – примерно то, что пишет, выезжая за границу, чиновник высокого ранга. Такое внимание к зарубежным контактам театральных администраторов кажется избыточным, но сами театральные деятели относятся к нему серьезно, понимают:

"Сколько людей вышло в поддержку Навального в его день рождения? Десятки? – говорит "Системе" источник, близкий в "Гоголь-центру" в Москве. – А в большом зале "Гоголь-центра" шестьсот мест – и в малом зале еще сто пятьдесят мест. Что в голове у этих людей? Какие смыслы они создают и потребляют?"

"Гоголь-центр" – лишь один из примеров. Довоенная театральная жизнь России крайне богата и разнообразна. Впечатляет даже простое перечисление режиссеров, работающих в разных театрах столиц и провинции – все не местного значения имена: Андрей Могучий (останется), Римас Туманис (уедет), Евгений Писарев (останется), Миндаугас Карбаускис (уедет), Константин Богомолов (останется), Юрий Бутусов (уедет), Борис Юхананов (останется), Максим Диденко (уедет), Филипп Григорьян (уедет), Иван Вырыпаев (уедет), Евгения Беркович (останется и сядет в тюрьму).

Театр перед войной – едва ли не последнее оставшееся место в России, где можно собрать сотни людей и говорить публично. Собеседники "Системы" в московских культурных кругах говорят, что власть воспринимает театры, особенно такие актуальные и политизированные, каким был "Гоголь-центр", как рассадники вольнодумства, едва ли не как "штабы Навального". И масштабы вовлечения людей в общественную жизнь соизмеримы: в 2017 году Фонд борьбы с коррупцией Алексея Навального объявил о создании штабов в 77 городах России, – сегодня эти штабы запрещены и работают подпольно. А фестиваль "Золотая маска" каждый год объединяет театры более чем из 60 городов, и они все реально работают, получают финансирование от государства и спонсоров, ставят спектакли, ездят на гастроли, собирают сотни тысяч, если не миллионы, зрителей. Разумеется, эти спектакли не имеют такой простой и практичной политической программы, как штабы Навального, но по всей стране, метафорически говоря, организуются "штабы" Шекспира, Чехова, Мейерхольда, Фабра.

Кроме "Золотой маски" есть же и еще фестивали. Фестиваль "Театры малых городов" Евгения Миронова, про который даже в 2023 году критик Марина Дмитревская напишет, что Z-символика тут не в моде. Фестиваль "Территория", одним из арт-директоров которого до войны успела поработать Анна Абалихина. Эти фестивали путешествуют по разным российским городам, знакомят Москву с провинциальными спектаклями, открывают артистам из глубинки путь в европейскую и мировую фестивальную жизнь – то есть выполняют роль социального лифта. Они делают Россию частью Европы, частью мира – но только до войны, разумеется.

Вокруг театров образовывается значительное число мастер-классов, школ, воркшопов, семинаров. Под брендом "Гоголь-центра", например, работает (и продолжит даже после его закрытия) Gogolschool, где учат сторителлингу, "новым способам взаимодействия разума и тела", "бережному отношению к себе", "экологичным и честным взаимоотношениям с другими людьми". "В наше военное время это звучит как фронда какая-то", – говорит "Системе" одна из слушательниц школы, молодая художница.

А в подмосковной Рузе, в санатории Союза театральных деятелей, двадцать артистов и режиссеров со всей страны участвуют в воркшопе Physical Theatre и узнают между прочим, что, живя в Благовещенске, можно подать заявку и на месяц поехать стажироваться на венский фестиваль Impulstanz.

"Люди маркируют себя как театральных профессионалов, начинают мыслить себя частью европейского арт-сообщества, – говорит "Системе" Анна Абалихина. – Но это, конечно, только до войны".

Наконец, театр приходит в не свойственные ему пространства и вовлекает в творческую рефлексию людей, которые ранее если и потребляли культуру, то на очень простом уровне. Театр Андрея Могучего и вовсе начинается как уличный. Сирано де Бержерак в Александринском театре выбегает на улицу, попадает в лапы ОМОНа, а зрители в зале видят это по видео. В городе Выкса Нижегородской области Анна Абалихина ставит балет в мартеновском цеху: танец сталелитейных ковшей и вагонеток, танцовщики, как расплавленный металл, "стекают" в изложницы и восстают из них людьми. Прежде чем поставить этот спектакль, Анна берет интервью у двухсот работающих в цеху металлургов, и эти люди потом видят, как их взгляды на жизнь, печали, радости и мечты воплощаются в танце.

Разумеется, у всего этого нет никакой четкой политической программы.

"Мы мембрана, – говорит Анна Абалихина. – Наша профессия рефлексировать".

Но "рефлексировать" – это именно то, что совсем не приветствуется во время войны.

Тот факт, что люди, делающие этот "лучший в мире театр", крайне не защищены, да еще и разобщены и не могут действовать согласованно, стал очевиден еще 22 августа 2017 года. В тот день в Петербурге был задержан (и сразу доставлен в Москву) режиссер, руководитель московского "Гоголь-центра" Кирилл Серебренников. Его обвиняли в хищении 133 миллионов рублей из бюджета театрального проекта "Платформа", который на государственные деньги осуществляла компания Серебренникова "Седьмая студия". В день ареста поддержать Кирилла к "Гоголь-центру" приехали всего несколько человек: артисты Чулпан Хаматова, Евгений Миронов, Анатолий Белый, Яна Сексте, Алексей Агранович, Виктория Толстоганова – Хаматова, рассказавшая "Системе" об этих событиях, не смогла вспомнить, кто еще. Составили письмо поддержки. Еще несколько десятков театральных деятелей подписали письмо. Евгений Миронов, пользуясь случаем, передал письмо Владимиру Путину в надежде на то, что президент вмешается в "театральное дело", которое друзья Серебренникова считали явной клеветой. Но ничего не помогло: ни подписи звезд, ни вмешательство квалифицированных адвокатов – Серебренников и его сотрудники провели год под домашним арестом (а генеральный продюсер Алексей Малобродский – так и вовсе в СИЗО) и были осуждены на штрафы и условные сроки.

Источники, близкие к "Гоголь-центру", говорят, что Серебренникову удалось "отделаться так легко, а не многолетним тюремным сроком" вовсе не потому, что дело развалилось в суде и вступились театральные звезды. Сам режиссер говорил, что ему очень помог Роман Абрамович – нанял адвокатов, на которых у Серебренникова не хватило бы денег, – но источники "Системы", близкие к "Гоголь-центру", уверены: миллиардер не только взял на себя оплату адвокатов режиссера, но и вступался за него в частных беседах с высокопоставленными чиновниками, что, может быть, намного важнее. Косвенным подтверждением помощи миллиардера в деле "Седьмой студии" является тот факт, что уже после начала войны, во время Каннского кинофестиваля, Серебренников призвал снять с Абрамовича наложенные в связи с войной санкции.

Так или иначе, еще в 2017 году стало ясно, что театральная общественность, которая могла бы быть крайне влиятельной, на самом деле очень слаба. На одном из допросов по делу "Седьмой студии", рассказывает "Системе" Анна Абалихина, следователь, фамилии которого она не помнит, но помнит имя Дамир, сказал:

"Нам бы еще годик, и таких, как вы, мы бы пересажали".

На второй год войны эти угрозы становятся реальными.

Анонимные каналы

Краеугольным камнем "лучшего в мире" предвоенного российского театра многие собеседники "Системы" в театральном мире называют премию и фестиваль "Золотая маска".

"Это же не просто премия, – говорит "Системе" критик Роман Должанский. – Это же целый институт. Экспертные советы, жюри, критики, мастер-классы, контакты с театрами по всей стране, контакты с фестивалями по всему миру. Архив! У "Золотой маски" такой архив, что можно, не вставая со стула, написать пятьдесят диссертаций по истории российского театра".

Фактически именно "Золотая маска" решает, что хорошо, а что плохо, кого из провинциальных и зарубежных режиссеров привезти в Москву, а кого не привозить, кого из отечественных театральных деятелей рекомендовать международным фестивалям, а кого не надо. "Золотая маска" – это своего рода министерство театра, возможно, предполагает Должанский, даже более влиятельное, чем министерство культуры или департамент культуры Москвы.

Если добавить к "Золотой маске" еще и основной его рупор – журнал "Театр", то картина складывается такая: сообщество профессионалов, которые принимают все более или менее значимые административные решения в сфере театра, формируют репертуары, задают тренды, строят и разрушают карьеры. Разве что деньги остаются в ведении министерства и городских департаментов культуры, но и чиновники охотно прислушиваются к мнению экспертов "Золотой маски" и при распределении бюджетов ориентируются на награды, которые присуждает ее жюри.

Надо понимать, что "Золотая маска" – вовсе не оппозиционная организация. В 2021 году генеральный директор "Золотой маски" Мария Ревякина даже баллотировалась в Госдуму по списку "Единой России", получила депутатский мандат и отказалась от него в пользу артиста Владимира Машкова (который тоже решил не становиться депутатом). Любимцы "Золотой маски" не скрывают приятельских отношений с высшими государственными чиновниками. Евгений Миронов, художественный руководитель Театра Наций, где Ревякина много лет директорствовала, был и до сих пор остается в приятельских отношениях со спикером Госдумы Вячеславом Володиным, гордился личным знакомством с президентом Путиным и пытался использовать оба эти знакомства, чтобы помочь Кириллу Серебренникову.

Серебренников ценил дружбу с заместителем главы администрации президента в 1999-2011 годы Владиславом Сурковым и ставил в "Гоголь-центре" спектакль по его роману "Околоноля". Журнал "Театр" выходил на деньги Союза театральных деятелей, а его главный редактор Марина Давыдова отчитывалась о своих действиях перед чиновниками из министерства культуры. И даже (оппозиционнее некуда!) спектакль Евгении Беркович "Считалка" шел в Боярских палатах, которые принадлежат Союзу театральных деятелей и содержатся на бюджетные деньги.

Именно это "двуличие" больше всего и раздражало немногочисленных до войны оппонентов и критиков "Золотой маски": нельзя на государственные деньги ставить спектакли, противоречащие государственной культурной политике, – таков был основной пафос не очень влиятельных до войны телеграм-каналов о театре.

Cultras (после войны переименован в real cultras Z), "Подковерка", "Закулиска" – анонимность этих и других подобных телеграм-каналов критик Алена Карась объясняет тем, что театральный мир довольно тесный, все друг друга знают, учились на одном курсе или на смежных курсах у одних и тех же педагогов, никто никого не боится, и гневный патриотический окрик от бывшего однокашника никто не воспринимает всерьез, тогда как анонимный критик, тем более хорошо образованный (знает театр и не делает грамматических ошибок), все же вызывает инстинктивное уважение.

Про людей, которые делают патриотические телеграм-каналы о театре, поначалу можно было только сказать, что им свойственно авторитарное сознание. Склад личности этих людей, судя по их каналам, идеально подпадает под описание авторитарной личности, данное американским ученым Теодором Адорно, изучавшим после Второй мировой войны психологию граждан нацистской Германии. И для немцев середины прошлого века, и для авторов российских патриотических телеграм-каналов о театре характерно следующее:

- поддерживают господствующие в государстве ценности ("пока одни уезжают и из-за бугра высмеивают патриотов, закрывая глаза на уроки истории, другие сохраняют память, уважают своих предков"),

- выискивают, чтобы наказать, людей, не уважающих конвенциональные ценности ("Должанский, Лоевский, Серебренников и Миронов – шайка пошлых провинциальных извращенцев"),

- не принимают субъективное и чувственное ("закон о запрете пропаганды ЛГБТ и педофилии в книгах, кино, рекламе и СМИ был принят в России пятого декабря 2022 года, и с тех пор грантоеды Сороса пытаются найти лазейки, как обойти российские законы и продолжить пропаганду вазелиновых ценностей"),

- верят, будто в мире происходят опасные процессы ("в стране, где русофобия стала частью государственной политики, наши соотечественники объединились")

- интересуются чужой сексуальностью.

До ноября 2021 года анонимные телеграм-каналы спорят не только с журналом "Театр", но и друг с другом (например, о целесообразности назначения Владимира Кехмана на должность директора МХАТ им. Горького) и сходятся только в нескольких основных принципах. Так, по их мнению, на государственные деньги нельзя:

- заниматься "пропагандой гомосексуализма",

- оскорблять чувства верующих,

- обесценивать победу в Великой Отечественной войне,

- уродовать классику.

На частные деньги можно даже это. "Независимые проекты никогда не критикуем, наш профиль – государственные деньги, – пишет телеграм-канал Cultras. – На свои – все что угодно, дело ваше". Но все меняется первого ноября 2021 года, когда телеграм-канал Cultras захватывают, по утверждению его создателей, неизвестные хакеры, и канал перезапускается под именем Real cultras, в одном из первых постов собирая вокруг себя все дружественные, "патриотические" телеграм-каналы о культуре.

Источники "Системы" в театральном сообществе думают, что никакого захвата не было, а был именно перезапуск, связавший все патриотические телеграм-каналы воедино и подчинивший их таинственному "искусственному интеллекту". Доказать или опровергнуть эти театральные слухи мы не можем, но с начала зимы 2021 года патриотические телеграм-каналы о театре действительно стали работать заодно: постоянно ретранслировать сообщения друг друга, наполнять друг друга контентом, поддерживать друг друга и тем растить друг другу аудиторию. Число подписчиков каждого из них – от 8 до 30 с лишним тысяч человек. Всего в конгломерате анонимных телеграм-каналов не меньше десятка, а если посчитать еще и сочувствующие авторские, то не меньше тридцати.

Отличаются патриотические телеграм-каналы друг от друга, во-первых, интонационно ("Подковерка" часто ругается матом, "Закулиска" реже, Cultras – почти никогда, обсценная лексика встречается на канале, как правило, в перепостах). Во-вторых, отличаются их "посты о хорошем", рекламные посты. Благодаря им некоторые анонимные телеграм-каналы можно атрибутировать.

"Редко что-то хвалим, но тут особый случай. В Новом Манеже в Георгиевском переулке открылась выставка советской скульптуры", – пишет, например, телеграм-канал Cultras. На самом деле Cultras действительно редко что-то хвалит, но выставки объединения "Манеж" хвалит почти всегда. А генеральный директор "Манежа" – бывший замминистра культуры Иван Демидов. С 2019 по 2022 год он возглавлял парк "Зарядье". Под началом Демидова и в парке "Зарядье", и в Фонде развития современного искусства работал Иван Лыкошин – его-то и считают автором телеграм-канала Cultras три источника "Системы" – знаменитые, но не желающие раскрывать свои имена театральный критик, актер и режиссер. Сам Лыкошин на вопрос "Системы", является ли он администратором или автором телеграм-канала Cultras, ответил в мессенджере коротким "Нет". На вопрос, знает ли он, кто делает Cultras, ответил: "Честно говоря, не вникал". Но тот факт, что Cultras часто рекламирует проекты Демидова, а другие телеграм-каналы патриотического конгломерата их не замечают, косвенно подтверждает версию о причастности Лыкошина к созданию телеграм-канала Cultras.

У телеграм-канала "Закулиска" другие предпочтения: например, он анонсирует создание официального телеграм-канала министерства культуры или выражает надежду, что кадровые назначения Минкульта принесут скорые плоды. Версию источников о том, что в работе канала принимают участие сотрудники Минкульта, "Системе" подтвердить не удалось. Также не подтверждены, но очень распространены в московском театральном мире слухи о том, что телеграм-канал "Подковерка" ведет заместитель художественного руководителя одного из крупнейших московских театров, известного консерватизмом своих постановок.

Свою анонимность авторы "патриотических" телеграм-каналов о театре охраняют довольно ревностно: никаких утечек, никаких намеков, дескать, "это я" – видимо, Алена Карась права, и анонимность в данном случае действительно способствует влиятельности.

Каналы влияния

Критик Роман Должанский сравнивает анонимные телеграм-каналы с прогнозом погоды – все за ними следят, что-то сбывается, что-то не сбывается, но в целом "погоду" понять можно.

Куратор Анна Наринская относится к телеграм-каналам значительно серьезнее. Анна уверена, что несколько ее выставочных проектов не осуществились именно потому, что телеграм-канал Cultras посчитал ее антивоенную позицию поводом для запрета на профессию: "Тут человек себя аннулировал не политически, – написал Cultras, – а профессионально уничтожил". Как рассказала Анна Наринская "Системе", после этого администраторы государственных выставочных залов, старинные друзья и товарищи, объяснили ей без обиняков:

"Не можем больше с тобой сотрудничать, потому что Cultras о тебе пишет плохо".

Главный редактор журнала "Театр" Марина Давыдова настроена еще решительнее:

"Это спецслужбы. Они пронизали собой все министерства и ведомства и фактически рулят там всеми чиновниками. Но при этом спецслужбы находятся в тесной связке со всякой консервативной шушерой внутри самого театрального цеха. Без помощи этой шушеры они не могли бы вести свои анонимные каналы в "телеге". Представители консервативной шушеры служат для спецслужб наводчиками, указывают цели. Они поддерживают друг друга. Спецслужбам важно зачистить поле от "франкмасонов", шушере важно убрать всех конкурентоспособных людей, потому что честно победить в конкуренции они не могут и всю жизнь ненавидели все талантливое – "Гоголь-центр", "Золотую маску", журнал "Театр". Спецслужбам ставлю твердую пятерку. Они манипулируют всей культурой России с помощью нескольких анонимных каналов, шарман!"

Давыдова имеет веские основания, чтобы говорить о ненависти анонимных телеграм-каналов к "Золотой маске" и журналу "Театр": Cultras упоминает "Золотую маску" 62 раза, Марину Давыдову – 45 раз, "Закулиска" – 123 раза и 58 раз, "Подковерка" – 97 и 114 раз соответственно, и всегда негативно.

Ассоциировать анонимные телеграм-каналы со спецслужбами тоже есть основания. Во всяком случае, пятого марта 2022 года сообщение об эмиграции Марины Давыдовой телеграм-канал "Закулиска" сопроводил кадрами с камеры наружного наблюдения, запечатлевшей тот момент, когда критик с сыном садятся в машину возле дома. Разумеется, на соседних зданиях могут стоять камеры наружного наблюдения, но с чего бы службам охраны передавать свои записи анонимному телеграм-каналу? Разве что за деньги или по приказанию спецслужб.

С первых же дней войны и до сих пор авторы анонимных телеграм-каналов не устают обращаться к властям: дайте критерии, выпустите официальный документ, разъясните, кого и за что именно следует считать врагом. "Либо давайте официальное "Распоряжение", либо остановитесь уже со звонками-"рекомендациями" об увольнениях", – пишет "Закулиска" уже 26 февраля 2022 года, обращаясь к департаменту культуры Москвы.

Но официальных распоряжений нет, и влияние анонимных телеграм-каналов на театральную жизнь строится на намеках.

Выхода нет

"Друзья, по Малобродскому интересная летопись выходит, – пишет "Подковерка" 27 января 2023 года. – Оказывается, проштрафившегося манагера приютил товарищ Могучий, который обеспечил нашего героя эфемерной должностью то ли советника, то ли помощника по вопросам неопределенного характера". Такие посты в анонимных телеграм-каналах можно считать предупреждениями. За предупреждениями обычно следуют репрессии.

"С Андреем Могучим контракт продлен не будет. Режиссер был художественным руководителем БДТ с 2013 года. Театр станет директорским. Будет работать худсовет". Такие посты можно назвать констатацией наказания: предупреждали, что надо уволить Малобродского? Не уволил? Остаешься без контракта!

"Хотим сообщить, что все спектакли Андрея Могучего остаются в репертуаре театра, также Андрей Анатольевич выпустит две новые постановки, работа над которыми началась еще в текущем сезоне". Такие посты собеседники "Системы" в театральном мире называют предложением выхода. Бывший главный режиссер БДТ должен понять это так: если он разорвет отношения с бывшим гендиректором "Седьмой студии", если не будет упираться, скандалить и демонстративно хлопать дверьми, то останется в своем театре режиссером – может быть, даже художественным руководителем – но без директорских прав.

Подобная схема "предупреждение – репрессии – выход" применялась анонимными телеграм-каналами неоднократно.

Предупреждали Ксению Раппопорт, чтобы не участвовала в постановке Марины Давыдовой в Австрии. Не поняла – закрыли ее спектакль "Эйнштейн и Маргарита".

Предупреждали Льва Додина, чтобы убрал со сцены артиста Данилу Козловского, выступившего против войны. Не понял – закрыли театр под предлогом несоответствия санитарным нормам. Одумался и отправил звезду в длительный отпуск – открыли театр снова.

Единственная ситуация, в которой ни один анонимный телеграм-канал не предложил даже намека на выход, – дело Евгении Беркович. То есть предупреждали Беркович многократно, Cultras негативно упоминает ее 61 раз, "Подковерка" – 53 раза, "Закулиска" – 23 раза. Но когда режиссерка была арестована по делу об оправдании терроризма, ни один анонимный телеграм-канал не проронил ни слова о том, как ей можно спастись.

"Беркович нельзя спастись, – говорит "Системе" источник, близкий к "Золотой маске" (и еще два источника разделяют его мнение), – потому что спектакль "Финист Ясный Сокол" стал лауреатом "Золотой маски" сразу в двух номинациях. Потому что если суд посчитает этот спектакль оправданием терроризма, то обвинить в оправдании терроризма и посадить в тюрьму можно будет всех: критиков, которые про этот спектакль писали, экспертов, которые отбирали этот спектакль на конкурс, жюри, которое присуждало этому спектаклю премию, спонсоров, которые поддерживали премию, и лично Марию Ревякину, которая организовала весь процесс. Этого они и добиваются".

Автор: Валерий Панюшкин (расследовательский проект "Система")