Женщина, которая еще не допела

Однажды я сочинил ей письмо, которое так и называлось "Открытое письмо Алле Пугачевой".

Его напечатали в журнале "Театральная жизнь". Конечно, это был чистый выпендреж. Шел 1986 год. Молодежная редакция, задумав "потрясти основы", мучительно соображала, чем заманить народ в узкопрофильный малотиражный журнал. На редколлегии возникали разные имена. Предлагались разные темы. Но не было темы более горячей, а имени более звездного и желанного, чем ее.

Дожидаться интервью было долго и проблематично: Пугачева на контакты с журналистами шла туго. Писать о ее жизни и творчестве литературный очерк мне показалось скучным. "А слабо опубликовать открытое письмо Пугачевой?" - предложил я.

Мои соратники поглядели на меня с плохо скрываемым сожалением. В самом жанре "письмо любимой артистке" таилось что-то безнадежно стародевическое. Но в этом и заключалось "величие замысла". Сразить наповал своей искренностью. "Гаснет в зале свет, и снова я смотрю на сцену отрешенно". В общем, что-то в этом духе, чтобы народ жадно прочитал и немедленно завибрировал. В результате получилось не слишком длинно, но вполне складно на мотив "Мы так вам верили, товарищ Сталин, как, может быть, не верили себе".

Отпечатанные странички были переправлены в офис Пугачевой, располагавшийся тогда в спорткомплексе "Олимпийский". Сама она была на гастролях. И как нам объяснил ее многоопытный директор Олег Наумович Непомнящий, читать АП абсолютно некогда. В ту пору письма к ней в офис завозили мешками. Интернета-то не было.

Тем не менее в какой-то момент мне позвонили из редакции и сказали, что АП согласилась со мной встретиться. Встретил меня тогдашний муж номер три, Евгений Болдин. Представительный молодой мужчина с ранней проседью и медальным профилем. Держался вполне дружелюбно. Предложил коньяк. В общем, как мог, старался скрасить мое ожидание АП, которая, как и полагалось звезде, где-то задерживалась, но должна была появиться с минуты на минуту.

Совсем не помню, как она появилась (коньяк, похоже, начал действовать!). В какой-то момент у меня в руках оказалась ее шуба из коричневой каракульчи, пахнущая французскими духами, которую я не знал, куда пристроить. Никакой вешалки в офисе поблизости не было. "Да бросьте вы ее уже куда-нибудь, - небрежно махнула рукой АП, видя мое замешательство. - Не стоять же вам с моей шубой в обнимку".

В жизни она была меньше ростом и более худая, чем на экране. Запомнилась интонация. Усталая безнадежность. При этом она была церемонно вежливой, как на дипломатическом приеме. Но было видно, что ее все раздражало. И слишком услужливый Болдин, молчаливо придвигавший ей то пепельницу, то рюмку с коньяком. И слишком длинный мой текст, который ей зачем-то предстояло прочитать, но больше всего - ее собственный портрет в рост, сделанный кем-то из поклонников на концерте. Она там была вся какая-то квадратная, в белом пиджаке и лосинах. С пышным начесом. Портрет красовался в центре офиса на видном месте, прислоненный к стене.

"Я же тебе говорила, убери это, - сердито процедила АП, метнув кинжальный взгляд на портрет. - И чтобы я больше его тут не видела".

"Ну почему? - попытался возразить муж номер три. - Хорошая фотокарточка".

Впрочем, в ту же секунду портрет исчез из зоны видимости. Без лишних слов директор-распорядитель Олег Непомнящий, сделав трагические глаза, уволок его из офиса.

Воцарилась торжественная тишина. АП читала мой опус, роняла пепел, аккуратно складывала страницы. Одна к одной. Это было похоже на какой-то ритуал: затяжка, дымное облачко, одна рука с сигаретой, другая - со страницей. Невозмутимое лицо под густым слоем концертного грима. Потом, не выразив ни гнева, ни особой радости, подчеркнуто будничным тоном АП спросила: "Ну и что вы собираетесь делать с этой… эпитафией?" - "Алла Борисовна, помилуйте, разве это эпитафия? Мне кажется, это дифирамб". - "Нет, из текста понятно, что вы меня давно похоронили. Так что все-таки это эпитафия".

В ее голосе не слышалось обиды. Скорее любопытство и… бесконечная усталость. Усталость человека, которому больше всего хочется, чтобы его оставили в покое. Потом несколько раз она будет вспоминать и даже процитирует наизусть эпатажную заметку из журнала "Ровесник", где автор сравнивал ее с рыжей кошкой. Сытая рыжая кошка. Это был сигнал, который она услышала. Артист не должен выглядеть на сцене сытым. Она тогда даже сочинила песенку про кошку. И вместе с Борисом Моисеевым исполнила ее. Точнее, АП пела, а Борис, худой и вертлявый, в пятнистом трико пластично извивался у нее в ногах. Это был ее "ответ Чемберлену". Вроде вы все хотели меня развенчать, но у вас не получится. Потому что я и есть кошка. Кошка, которая гуляет сама по себе. Мяу!

В самом начале какая-то часть просвещенных зрителей ждала, что она будет петь исключительно Цветаеву и Мандельштама, в крайнем случае Ахмадулину, как в "Иронии судьбы", а она без особых колебаний переключилась на Резника. Все думали, что она так и проходит всю жизнь в безразмерном балахоне от Зайцева, который, кстати, ей очень шел, но она резко сменила его на косухи и рокерские прикиды. Любящие поклонники хотели, чтобы на каждом концерте она разрывала себе сердце и умирала взаправду, как это делали Эдит Пиаф и Высоцкий. Но ей больше хотелось смешить и радовать. Жизнь и так тяжела, а скоро будет еще беспросветнее. После Чернобыля АП уже это знала. Зачем грузить народ грустными песнями? И вообще, лучше быть живой, резвой, игривой кошкой, чем мертвой легендой в одном пантеоне с великими.

Она по-прежнему хотела влюбляться, влюблять, носить кожаные мини-юбки. Петь дурацкие подростковые песенки типа "Белая панама". У нее тогда начинался "молодежный период", как съязвил маэстро Раймонд Паулс, задетый ее изменой. Но тогда на горизонте уже появился ленинградский рокер Владимир Кузьмин с голодным блеском в глазах и застенчивой улыбкой падшего ангела. Болдин вкрадчиво спросил меня перед приходом АП: "А вы знаете Владимира Кузьмина? Как, вы не знаете Кузьмина!" В его глазах я прочитал изумление, как если бы я не знал, кто такой Элвис Пресли. Но я не знал, в чем сразу чистосердечно признался.

После прочтения моего опуса официальная часть была как бы завершена, и можно было немного расслабиться. АП перестала изображать утомленную диву. Как и большинству женщин после рюмки коньяка, ей захотелось пожаловаться.

Диктофона у меня с собой не было. И это развязывало нам языки. Запомнились две фразы, сказанные ею: "От хорошей жизни не запоешь" и "Мои ровесники меня ненавидят". Я попытался с ней спорить. Неправда, все любят. Не знаешь, куда уже деваться от этой любви. Но АП твердо стояла на своем. Ненавидят, и точка.

Сейчас я думаю, что и тут она была права. У начала развала Советского Союза есть точная дата - 7 июня 1975 года. Именно тогда АП спела "Арлекино" и получила своего "Золотого Орфея" в дружественной Болгарии. Это было первое появление абсолютно свободного и абсолютно несоветского человека перед многомиллионной аудиторией Всесоюзного ЦТ. А дальше ее триумф в польском Сопоте - "Все могут короли", и все "Новогодние огоньки", и "Песни года", когда ждали на самом деле только ее. И легендарные концерты в Театре эстрады, откуда недавно ретивые патриоты попытались убрать ее портрет, но Геннадий Хазанов пока его отстоял. Герой! И километровые очереди за ее первым альбомом "Зеркало души".

Как сейчас, помню эту веселую очередь в магазин "Мелодия" на Калининском проспекте. "Больше двух "душ" в одни руки не выбивать!" - истошный крик продавщицы до сих пор звучит у меня в ушах счастливой музыкой 70-х годов.

"Бедствие всеобщего обожания", как цунами, как тайфун, как смерч по имени "Алла", накрыл одну шестую часть суши земного шара, включая прилегающие страны и окрестности. Будущие звезды русского рока тогда еще ходили в школу или сидели в своих котельных, осваивая три гитарных аккорда, а она уже собирала стадионы.

Почему АП это позволили? Как получилось, что ее сразу не закрыли, не запретили, не посадили? Для меня это до сих пор остается загадкой. Системный сбой? Чья-то роковая ошибка, над которой потом долго ломали головы и хмурили лбы многомудрые аналитики со Старой площади и Лубянки? В какой-то момент АП стала неуправляема. Как и ее всенародная слава, как и огромная, несусветная любовь к ней.

АП не просто обожали. В массовом сознании советских людей она стала воплощением другой жизни, которая уже где-то есть, которая вот-вот должна наступить. И обязательно наступит! Именно туда зовет эта непредсказуемая рыжая женщина, простиравшая свои руки к зрительному залу. "Я вам спою еще на бис, не песнь свою, а жизнь свою…"

Нет, она не собиралась становиться новой Жанной д'Арк. Для политики требовались особые навыки и умения, которые ей было лень или недосуг осваивать. АП слишком женщина и слишком актриса. Но то, что она своими присутствием на телеэкранах и подмостках сумела раскрепостить миллионы людей от векового зажима и холопского страха, то, что своими песнями и голосом ей под силу оказалось растопить казавшийся вечным лед советской идеологии, - это уже точно не вызывает сомнений. Путин ей этого не может простить до сих пор. Тоже ведь почти ее ровесник!

Символично, что АП стала последней народной артисткой СССР, символично, что сегодня всерьез ведутся разговоры, будто ее могут объявить "иностранным агентом". История любит нетривиальные рифмы.

…Текст мой вышел в "Театральной жизни". Тираж журнала допечатывали два или три раза. Потом я еще долго встречал незнакомых людей, которые радостно восклицали, завидев меня: "А, вы тот самый, кто написал письмо Алле Пугачевой". И вид у них был такой, как будто перед ними стоит космический пришелец.

Пару раз мы виделись с АП у общих знакомых. Эпизод с открытым письмом больше никогда не всплывал. Допускаю, что она могла его просто забыть. Давнее-давнее прошлое, оставленное ею где-то в полутьме бесконечных коридоров "Олимпийского". Болдин, Кузьмин, Непомнящий… Забытые тени предков. "Но для женщины прошлого нет: разлюбила - и стал ей чужой". На самом деле, это ведь и про АП.

Пятнадцать лет назад она объявила о своем уходе со сцены. Кажется, первый раз она решила прислушаться к совету мужчины. Это Муслим Магомаев, кумир юности, ей присоветовал: как исполнится 60, иди в собес, закрывай лавочку. Своим добровольным и красивым уходом АП хотела показать пример именитым соотечественникам, намертво вросшим в свои кресла, должности и главные роли, что возможны и другие варианты судьбы. И они могут быть прекрасны. "Концерт уже окончен, но песня бесконечна".

Все випы ей поаплодировали, но про себя, конечно, покрутили пальцем у виска, привычно заподозрив ее в актерском лукавстве. От больших денег и славы в России добровольно никогда не отказываются! А она взяла и отказалась. Отныне центром и смыслом ее жизни станет семья, Максим, их чудесные дети. Формат существования "Максим Галкин + 1" ее вполне устраивал. На седьмом десятке она узнала жизнь, которой у нее никогда раньше не было. Однажды я был в их доме. Видел эту безумную белую сирень, разросшуюся у забора. Их сад, их шале, будто перенесенное в подмосковную деревню откуда-нибудь из Бургундии или Нормандии. Макс - большой франкофил. Все это рухнуло в одночасье 24 февраля 2022-го. Поспешный отъезд первый пары российского шоу-бизнеса стал очевидной демонстрацией несогласия с российской агрессией против Украины. Пугачева молчала. Но это молчание было оглушительным.

Формальный повод отъезда - отмена всех концертов Максима в РФ. Но на самом деле за этим был сознательный выбор: я не могу быть с теми, кто утюжит танками чужую землю… Я не стану делать вид, что мне нет дела до того, что происходит за стенами моего замка… Совесть за деньги не купишь… Я знаю, что рискую, но хочу оставаться свободным человеком… Такие вот "монологи певицы", которые не были спеты и даже проговорены, но которые так легко было услышать в коротких месседжах АП, в ее комментариях в инстаграме и даже шутливых эмодзи. Лишь один раз она позволила сорваться на крик, когда Максиму присвоили звание иноагента. Это была ярость любящей женщины, способной испепелить любой минюст со всеми его горе-законниками. Как жаль, что в свое время она не спела кантату "История доктора Фауста" Шнитке и не сыграла в кино Маргариту. Это были ее роли!

За прошедшие два года АП трижды приезжала в РФ. Так совпало, что дважды попадала на похороны. Она успела попрощаться с Михаилом Сергеевичем Горбачевым и специально прилетала из Израиля проводить в последний путь Валентина Юдашкина, друга всей жизни, любимого кутюрье. Тогда все обратили внимание, как пресс-секретарь президента Дмитрий Песков галантно целовал руку АП и интересовался ее здоровьем, но никто не слышал, как бывший приятель, соратник еще по "Веселым ребятам", а теперь большой энтузиаст СВО Александр Буйнов подошел и тихо сказал: "Привет, сестра", на что удостоился в ответ: "Привет, брат".

Со стороны это было похоже на встречу резидентов двух разведок воюющих стран из старого советского кино. Война намертво перечеркнула былые дружбы и привязанности, оборвала связи и знакомства. И удастся ли когда-нибудь их восстановить, преодолев нынешнюю бездну, никто не знает.

…Летом 2022 года мы с женой оказались в гостях у режиссера Аллы Суриковой и ее дочери Киры, куда были приглашены АП и Максим Галкин. Как обычно, за столом блистал Максим. АП по большей части молчала, в общем разговоре почти не принимала участия, а чтобы покурить, неизменно уходила куда-то в глубь сада. Уговорить ее остаться и дымить себе за общим столом было невозможно. Нет-нет, сигаретный дым вреден. Публичное одиночество - привычное и любимое состояние АП. Почти по Станиславскому.

Неожиданно разговор свернул на тему, что, скорее всего, присутствующим не дожить до радикальных перемен на родине. Может, только если одному Максиму, самому молодому из нас всех?

Тут АП прервала свое задумчивое молчание и, четко артикулируя, произнесла так, чтобы ни у кого не оставалось сомнений: "А вот я собираюсь дожить, - и тут же пояснила, зачем ей это надо: - У меня маленькие дети. Я хочу ради них".

Сегодня у Аллы Борисовны Пугачевой день рождения. Спустя тридцать восемь лет я снова пишу, но уже не письмо в журнал, которого больше нет, а статью в "Новую газету Европа", которую Генпрокуратура РФ признала "нежелательной".

И все, что я хотел бы ей пожелать сегодня, - чтобы отчаянная мольба, с которой она вошла в нашу жизнь - "Дай счастья мне, а значит, дай покоя", была наконец услышана тем, кому была предназначена. Богу? Небесам? Судьбе? Не знаю. Но услышана.

Дай счастья ей, той женщине, которая поет.