Церий, барий, рубидий - как после аварии на ЧАЭС наш регион жил

 Чернобыль-1986: как это было - рассказ врача-радиолога из Запорожья

 Резкий телефонный звонок: «Михаил Ильич! Вам необходимо срочно явиться на работу». Это было 27 апреля 1986 г., в воскресенье, в 12.00. Так для меня начался новый жизненный этап. С тех пор для многих людей жизнь состоит из двух периодов: до аварии на Чернобыльской АЭС и после.

Что случилось?

В радиологическом отделе Запорожской областной санэпидстанции собрались специалисты, занимающиеся контролем за радиационной обстановкой окружающей среды.

- Поступила шифрограмма из областного штаба ГО о немедленном начале работы по контролю за радиоактивностью питьевой воды и гамма-фоном местности.

- Что случилось? - заволновались мы.

- Пока ничего добавить не могу, - сказала заведующая и стала судорожно набирать номера Министерства здравоохранения Украины. Там тоже ничего внятного объяснить не смогли. Об аварии в Чернобыле мы узнали только на следующий день.

25 апреля 1986 г. планировалась остановка 4-го энергоблока Чернобыльской АЭС. В момент остановки предполагалось испытать реактор с отключенными защитами в режиме полного обесточивания оборудования. При остановке блока намечалось определить время, за которое турбогенераторы должны по инерции вырабатывать электроэнергию и приводить в действие водяные насосы для охлаждения реактора.

26 апреля в 1.20 подачу пара в турбогенератор прекратили, и сразу же работа охлаждающих насосов замедлилась. Поступление воды для охлаждения реактора резко уменьшилось. А поскольку аварийная защита была отключена, за считанные секунды температура в реакторе резко подскочила и произошла неконтролируемая цепная реакция.

В 1.23 раздалось два взрыва с интервалом в 3 секунды. Причиной была высокая концентрация водорода в гремучей смеси. Взрывы разрушили реактор и здание энергоблока. Под действием высокой температуры загорелись графитовые стержни-замедлители. В атмосферу выбросилось огромное количество радиоактивных веществ.

Позднее, оценивая ситуацию, иностранные специалисты пришли к выводу, что авария оказалась бы невозможна в реакторах другой конструкции. Действия же персонала были признаны безупречными. Просчет состоял лишь в том, что он ничего не знал об особенностях реактора этого типа и его конструктивных недостатках. Но об этом тогда не знал у нас никто.

Ночное облако

28 апреля при Запорожской областной санэпидстанции создали оперативный штаб во главе с главным врачом В. Ф. Мариевским (позднее он стал главным государственным санитарным врачом Украины). Наладили круглосуточное дежурство и постоянный радиационный контроль питьевой воды и гаммафона местности.

С 29 апреля этот фон постепенно стал нарастать и достиг максимума в час ночи 1 мая. Он составил 150 микрорентген/час (до ЧП он не превышал 11-12 мкр/ч). Однако к утру он снизился до 40 мкр/ч. Таким образом, радиоактивное облако (так называемый «южный след») прошло над Запорожьем в ночь с 30 апреля на 1 мая.

Возник вопрос: проводить ли первомайскую демонстрацию? Специалисты решили: непосредственной угрозы жизни и здоровью людей нет, демонстрацию проводить можно.

С 30 апреля в пробах воздуха появился радиоактивный йод-131, которого при нормальной работе АЭС в воздухе нет. Это подтвердило, что произошли свежие радиоактивные выбросы и что авария крупная. В воздухе появились и другие радионуклиды (церий-144, цезий-134, барий-140, рубидий-106, церий-141 и др.). Одновременно повысилась и радиоактивность воды в Днепре.

Объем работы по контролю за радиоактивностью воздуха и воды росли. После краткого обучения к ним привлекли специалистов других подразделений облСЭС.

В мае мы провели гамма-съемку местности с использованием передвижной радиометрической лаборатории ПРЛ-69. Она выявила радиоактивные пятна в Васильевском, Куйбышевском, Пологовском, Каменко-Днепровском и некоторых других районах. Пятна были невелики, с уровнями гамма-фона над почвой 100-250 мкр/ч.

Что будем есть и пить?

Тогда же в мае наша лаборатория радиологического отдела приступила к проверкам продуктов питания. Для контроля отбирались пробы сельскохозяйственной продукции, которая выращивалась на территории области или завозилась из других областей. Особое внимание уделялось чистоте молока и мяса.

4 мая мы получили первые временные нормативы, утвержденные Минздравом СССР. Они нормировали содержание йода-131 в молоке коров и в воде. Допустимой считалась теперь доза облучения человека, не превышающая 10 бэр за год. Эта доза вдвое превышала прежний годовой норматив для профессионалов, работающих с радиоактивными веществами.

6 мая вышли нормативы содержания йода-131 в основных молочных продуктах - твороге, сметане, сыре, масле, а также в рыбе и столовой зелени. Для детей нормы были установлены в 10 раз меньше, чем для взрослых.

К сожалению, у большинства контролирующих организаций не было аппаратуры, которая бы позволяла определять содержания йода-131. Поэтому замеряли общую радиоактивность, и если она была превышена, считалось, что превышена и содержание йода-131.

Наконец, 16 мая утвердили нормативы суммарной активности в основных продуктах питания. Это значительно облегчило работу радиологических лабораторий.

Всего во втором полугодии 1986 г. радиологическая лаборатория облСЭС выполнила около 3000 анализов. Когда регистрировались случаи превышения допустимых уровней, продукцию снимали с продажи и уничтожали.

 Беде навстречу

17 мая из Киева пришла срочная телефонограмма: командировать группу специалистов в Киевскую область в помощь местной санэпидслужбе. Решили послать девятерых - специалистов разного профиля. Старшим группы назначили врача-радиолога М. И. Костенецкого.

Экипировались серьезно, так как конкретно не знали, что нас ждет. Взяли дозиметрические приборы, индивидуальные дозиметры, получили индивидуальные средства защиты - пластикатовые костюмы и респираторы «Лепесток». Готовились к худшему.

Выехали поздно вечером 19 мая. С аппаратурой и личными вещами с трудом разместились в своем «уазике». Груженая машина шла тяжело. К Киеву подъехали только на рассвете.

Для интереса высунули датчик прибора через окно - стрелка угрожающе поползла вправо. Переключили на другой диапазон. Дозиметр показал 300 мкр/ч - в 20-25 раз выше обычного естественного фона в Запорожье. Стало не по себе. Правда, из всех едущих в машине только радиолог по-настоящему понимал, что все это значит.

В семь утра прибыли в Киевскую облСЭС. Нас встретил зав. радиологическим отделом, ночевавший работе. Главный врач В. В. Малашевский пригласил в кабинет и поставил задачу:

- Едете в Полесский район. Разместитесь в здании районной СЭС. Конкретные обязанности расскажет ее главный врач. Уровни радиоактивности там значительные, поэтому срок командировки ограничен 10 днями. Вас сменит другая группа из вашей области.

Мы отправились в путь. По дороге нас не раз останавливали посты ГАИ и требовали проездные документы. Дозиметрический контроль транспорта на постах не вели.

Наконец, мы на месте. Аккуратное двухэтажное здание Полесской райСЭС расположено на территории Центральной райбольницы. В глаза бросилась развернутая у входа палатка для санитарной обработки. Толпы людей (как потом оказалось - эвакуированных), некоторая неразбериха. Перед нами прибыла большая группа врачей, тоже из Запорожской области - подкрепление медикам района.

Нас быстро разместили в актовом зале и кабинетах второго этажа. Выдали раскладушки, матрацы, постели. Питание бесплатное, по талонам в столовой (позже бесплатное питание отменили). Обещали даже вино для профилактики от радиационных поражений, но накануне нашего приезда произошло несколько автомобильных аварий, и спиртное выдавать запретили.

Мы - «ликвидаторы»

Основной нашей работой стал санитарный надзор за объектами общественного питания, водоснабжения, канализации. Контролировали также продукты, питьевую воду. Измеряли гамма-фон в населенных пунктах района, подсчитывали дозы облучения населения и определяли, возможно ли в данном месте дальнейшее проживание.

Для нашей группы высококвалифицированных специалистов всех профилей это не составляло большого труда. Правда, нагрузка была немалая, но люди работали с полной отдачей, понимая всю меру ответственности.

Нас предупредили: надо вести учет работы и рабочего времени. Из Киевской облСЭС приезжали, проверяли ведение документации. Тогда нам казалось это обычным бюрократизмом, никто не думал о каких-то льготах. Но впоследствии документы пригодились. На их основании определяли статус «ликвидатора».

До аварии в Полесской районной санэпидстанции, как и во многих других райСЭС, радиологической службы не существовало вообще. Хорошо, нашли военный дозиметр. В системе гражданской обороны была группа эпидразведки. Начальник ее, А. Ф. Врублевский умел работать на этом приборе и быстро обучил еще 30 человек.

Из них сформировали несколько групп дозиметристов, которые ежедневно по установленным маршрутам объезжали населенные пункты района и замеряли гамма-фон. Работа наша пошла веселее. Тщательная дозиметрия установила, что радиоактивные вещества по району рассеяны неравномерно. В некоторых населенных пунктах уровни гамма-излучения составляли 0,5-1 мР/ч, а кое-где и того больше.

К сожалению, не подтвердилась теория, которой нас обучали на занятиях по гражданской обороне: радиоактивный след имеет форму эллипса и в нем активность равномерно распределяется по зонам. На этом основании самой загрязненной считалась 30-километровая зона, из которой и проводили эвакуацию. Как мы поняли впоследствии, эти расчеты были ошибочными.

Позднее, после гамма-съемки с воздуха, оказалось, что бóльшая часть района загрязнена значительно сильнее, чем некоторые населенные пункты 30-километровой зоны. Поэтому в 1986 г. за пределами этой зоны жителей 11 населенных пунктов эвакуировали, а в 1989-1090 гг. правительство решило отселить еще четыре села и само пгт Полесское.

Работали по 12 часов в сутки. В составе бригад Полесской райСЭС ежедневно объезжали населенные пункты и замеряли гаммафон. В здании райСЭС мы развернули радиологическую лабораторию и измеряли содержание радионуклидов в пищевых продуктах, в основном местного производства. Проверяли молоко и молочную продукцию, мясо, овощи, фрукты, ягоды, пищевую зелень, яйца. Местные жители несли на проверку все выращенное на приусадебных участках. Очень часто выявлялись превышения действующих нормативов. Мы выдавали об этом заключение, но что делали потом люди с загрязненными продуктами, мы не знали. Тогда ведь не существовало жесткого контроля. Не было ни нормативной, ни правовой базы для уничтожения опасных продуктов.

Врачи по гигиене питания и коммунальной гигиене обследовали объекты общественного питания, водоснабжения, очистные сооружения. По гигиеническим показателям было закрыто три столовых.

Конечно, никто из специалистов санитарной службы не пользовался респираторами, поскольку население их тоже не применяло. А белыми воронами выглядеть неудобно. Не проводили и йодную профилактику, хотя уровни йода-131 в воздухе были весьма зна­чительны. Мы могли только рекомендовать населению какие-то меры профилактики.

 Десять дней спустя

…мы возвратились домой. Нас сменила другая группа специалистов. Так бригады санэпидслужбы Запорожской области в течение двух месяцев ездили в Полесский район.

Была проделана огромная работа. Почти каждая бригада привозила благодарность местных органов власти и руководителей здравоохранения. Впоследствии все работники санэпидслужбы, побывавшие в Полесском районе (около ста человек) получили статус «участник ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС».

А дома расслабиться не пришлось. Предстояло незамедлительно исследовать состояние радиоактивности почвы в Запорожской области, чтобы иметь детальную картину последствий аварии. Это мы сделали в июле 1986 г., а затем повторно в конце года. Выяснилось, что радиоактивные цезий-137 и стронций-90 выпали у нас неравномерно. Сильнее всего загрязнились восточные и северо-восточные районы. Однако в целом плотность загрязнения не представляла непосредственной опасности для здоровья людей.

Большую помощь нам тогда оказало Министерство здравоохранения Украины. Радиологическую лабораторию облСЭС преобразовали в радиологический отдел, увеличили штаты, выделили средства для приобретения высокочувствительного современного оборудования.

Сегодня, более 30 лет спустя, мы понимаем, какая страшная беда пришла тогда в нашу жизнь. А тогда… Тогда мы сделали все возможное, чтобы ее последствия оказались не столь драматичными, как могли быть. Надеюсь, нам это удалось.

Михаил КОСТЕНЕЦКИЙ. Фото из архива Владимира РЕЗНИКА.

Статья была опубликована в № 7 Мелитопольского краеведческого журнала.