Антисоветские настроения в послевоенном Запорожье

Подобно тому, как сейчас в Запорожье портят борды Вилкула, обходились горожане с рекламными щитами КПСС в 1950-х годах прошлого столетия. Продолжаем рассказывать об островках неповиновения советскому режиму, существовавших на территории города и области во времена СССР.

Все соответствующие факты тщательно собирали и расследовали сотрудники советских спецслужб. Благодаря их архивам мы можем узнать о сознательном или полусознательном сопротивлении запорожцев. На этот раз погружаемся в документы МГБ 1950-х годов...

Ко дню октябрьского переворота

Неприятный «подарочек» подготовили МГБ к годовщине октябрьского переворота (который в СССР многие десятилетия именовали «Великой Октябрьской социалистической революцией») неизвестные жители Запорожья.

5 ноября 1953 года на Южном шоссе в Орджоникидзевском районе Запорожья были повреждены восемь щитов с призывами ЦК КПСС. Щиты были изготовлены из тонкого листового железа и повреждены ударами ног. Нашли ли сотрудники запорожского МГБ тех, кто это сделал, неизвестно.

А уже через месяц - 10 декабря 1953 года - в 8.30 в разных районах Запорожья было обнаружено шесть открыток антисоветского содержания. Открытки были написаны на листах из ученической тетради карандашом печатными буквами. Содержали они призывы к ликвидации колхозов. Упоминаний о том, найдены ли были их авторы, нет.

Настроения на селе

Антисоветские листовки нередко обнаруживали в селах Запорожской области. Вот несколько примеров. В селе Днепровка Каменско-Днепровского района 1 декабря 1952 года в 8.00 сельский председатель С. Половков нашел у здания сельсовета две таких открытки. Они содержали угрозы в адрес сельских активистов.

В том же селе 7 февраля 1953 года во дворе одного из колхозников была найдена антисоветская открытка с украинским текстом. Текст был написан на четвертинке листа из ученической тетради. Призывы, содержащиеся в открытке, охарактеризованы в материалах МГБ как террористические. Более того, об этой открытке сразу же было сообщено секретарю ЦК КПУ А. Мельникову. Органы МГБ начали розыск авторов.

В селе Охримовка (Ефремовка) Акимовского района 11 января 1953 года в 10.00 участковый уполномоченный милиции обнаружил три антисоветские листовки. Они висели на телеграфных столбах. Текст был написан чернилами на белой бумаге от руки печатными буквами. Была и подпись: «ГК ПТР» (что означает эта аббревиатура, до сих пор неизвестно).

Десять лет лагерей за одну открытку

Весной 1952 года в Великобелозерский райотдел МГБ местный житель по фамилии Чмырь принес солдатский вещмешок. По словам местного жителя, мешок он нашел в лесополосе недалеко от райцентра, там же видел неизвестного мужчину, который двигался в направлении Великой Белозерки.

Приметы неизвестного Чмырь описал. В мешке, среди прочего, сотрудники МГБ нашли листовки - обращения к украинским крестьянам вести борьбу с советской властью.

Вскоре мужчина без документов, похожий на того, что описал Чмырь, был задержан в Великой Белозерке. Он представился Александром Ничаевым, уроженцем Омска. Когда Ничаев находился в райотделе милиции, то написал записку и пытался через других передать жителю села Благовещенка Каменско-Днепровского района Николаю Ковернику. В записке сообщал о своем задержании и предупреждал о соблюдении осторожности.

Личность Ничаева проверили и установили, что он выдает себя за другого. На самом деле задержанного звали Александр Шпонько. Он был уроженцем села Благовещенка Каменско-Днепровского района. Его отца Константина в 1939 году убили крестьяне, совершив самосуд за украденную там рыбу, брат Павел, по состоянию на 1952 год, отбывал наказание «за измену Родине». Сам Александр обвинялся в дезертирстве из Советской Армии.

На допросе мужчина дал показания, что, находясь на службе в военной части, которая дислоцировалась в городе Либава (Лиепая, Латвия), в марте 1952 года получил кратковременный отпуск и поехал к матери и сестре, проживающим в Благовещенке. Отдыхая, подружился с односельчанином Коверником.

Именно он, по словам Александра, подталкивал его к дезертирству, а также «антисоветским действиям». Александр говорил, что под влиянием товарища изготовил злосчастную открытку, текст которой был отредактирован Коверником.

Н. Коверника также арестовали. В глазах МГБ он имел биографию «классического предателя». Его отец Иван во время немецкой оккупации работал заведующим Каменским отделением «Заготхудоба», помогал немцам в борьбе против советского и партийного актива. Сбежал с семьей, в том числе и Николаем, в Германию перед наступлением советских войск в 1943-м. Вернулась семья в Запорожье в 1945 году по репатриации. В декабре 1945 года глава семьи был арестован и приговорен к 10 годам лагерей с ограничением в правах на три года и конфискацией имущества.

Почти такая же участь постигла и авторов одной-единственной открытки А. Шпонько и Н. Коверника: 12 августа 1952 года по приговору военного трибунала Таврического военного округа они были осуждены и приговорены к 10 годам лагерей.

Как жена председателя совхоза мужа спасала

Рассказ об антисоветских проявлениях 50-х годов был бы неполным без другого довольно курьезного случая, произошедшего в конце июля 1952 года в селе Куприяновка тогдашнего Камышевахского района (теперь - Вольнянского).

На стене дома председателя колхоза имени Молотова С. Стрюкова тогда была обнаружена анонимная листовка с угрозами в его адрес. Неизвестный автор упоминал в тексте бывшего главу Куприяновского сельского совета Бабича, который был убит весной 1948 года. В листовке намекалось, что такая участь может постигнуть и Стрюкова.

На место происшествия срочно была отправлена оперативная группа управления МГБ, которая вскоре установила, что автором антисоветской листовки была... жена председателя совхоза Ольга. Анализ образцов почерка это также доказывал.

На допросе Стрюкова призналась, что изготовила открытку и ночью прикрепила ее на стену дома.

Свой странный поступок мотивировала тем, что волновалась за жизнь мужчины, который проводил решительную борьбу «с расхитителями колхозной собственности и нарушителями Устава сельхозобщины». Мол, помнила о том, что произошло четыре года назад с Бабичем, и пыталась таким образом добиться перевода мужа в другой колхоз.

Стоит отметить, что в колхозе имени Молотова Стрюков был «новеньким». Он был переведен сюда председателем колхоза из Васильевского района в апреле 1952 года по решению областного комитета КП(б) и по рекомендации партийных органов. Ольга Стрюкова свидетельствовала, что последней каплей, которая подтолкнула ее к изготовлению открытки, стало задержание ее мужем в ночь на 28 июля Александра Дробота и Василия Фоменко.

Председатель совхоза заподозрил их в краже колхозного зерна. Мужчины были доставлены в Камышевахский райотдел милиции. Стрюкова говорила, что, в частности, опасалась их мести...

Действительно ли женщина занималась безопасностью мужа, пыталась ли найти для него «более теплое» место, действовала ли по каким-то другим соображениям, архивы МГБ умалчивают. Неизвестно также, наказали О. Стрюкову за угрозы собственному мужу или нет.

Но в любом случае это событие было курьезным исключением из значительного массива фактов действительности антисоветских проявлений. Тем более, что, хотя и косвенно, он также подтверждает, что советским активистам приходилось дрожать за свою шкуру.

По материалам сайта zp.depo.ua.